Во всяком случае, на ближайшее время я себе мир нашёл. Остаётся надеяться, что за пятнадцать лет после переворота там мало что изменилось.
В пейзаже, например, не изменилось ничего: я увидел ровно то же самое, что представлял, читая записи американца, - затянутое облаками небо, напоминающее схему поля какой-то глобальной компьютерной игры, море рядом с порталом, зелёная-зелёная трава, невдалеке - дорога и маленькое селение, окружённое лесом. И почему-то пришло ощущение беды, нависшей над этим местом. Значит, кто-то опять захватил власть?..
Я стиснул зубы. Ну почему, почему всякий раз, как я куда-то прихожу, мне приходится разгребать чьи-то проблемы?! Причём так было почти всегда: и в семье, и в школе, и в университете, и даже в фирме! Почему Высший Разум не может оставить меня в покое?!!!
"Потому что таково моё предназначение", - ответил мне мой собственный разум, и я, смирившись с этим, заспешил в посёлок, готовясь стать участником новой здешней революции.
Гостиницу, в которой когда-то прятались заговорщики, я, как и Смит, нашёл очень быстро: это было самое большое здание из тех восемнадцати, которые выстроились в пределах видимости вдоль дороги, которая, как и раньше, была просто широкой тропой. Люди, может, здесь и жили, только вот выходить на улицу не хотели, а врываться в дома с проверкой на населённость я не решился.
Я дошёл до гостиницы, поднялся по скрипучему деревянному крыльцу ко входу, постоял немного, оттягивая момент включения в здешнюю жизнь, но вскоре мне надоело ждать неизвестно чего, и я вошёл.
Человека, который находился за стойкой, я узнал сразу - это, без всяких сомнений, был Редж, но изрядно постаревший: в некогда чёрных волосах прочно поселилась седина, да и сам он выглядел уставшим от жизни, которая здесь, очевидно, шла хуже некуда. Если Смит оценивал возраст бармена лет в сорок, то я сейчас мог дать ему все шестьдесят.
- Привет, друг, - вдруг сказал Редж, заметив меня. - Ты откуда такой?
После того как я прокрутил в уме его слова, у меня появилось ощущение, будто я это уже где-то читал.
Мне захотелось вызвать у него дежавю, и я ответил словами Смита, как их запомнил:
- Издалека я; ты даже не можешь представить себе - из какой дали. А ещё у меня нет денег, чтобы заплатить за выпивку.
Бармен, кажется, начал что-то вспоминать. Он изумлённо воззрился на меня, поставил на стойку бутылку, которую готов был выпустить из рук, и то ли произнёс, то ли прохрипел:
- Ты... знаешь... Адама?!
- Лично - нет. Но он оставил после себя тетрадку с мемуарами, - сказал я, подходя к стойке и садясь на табурет. Взглянул Реджу в лицо, на котором было написано непонимание, и добавил: - Мне очень жаль. Он мёртв. Причём очень давно.