- Кто там? Стой, стрелять будем!
И они начали потихоньку пробираться ко мне.
Вот невезение!.."
Далее почерк становился всё более корявым, разбирать слова было всё труднее, как будто Смиту действительно приходилось писать в неудобном положении.
"...Я пополз прочь от них, обходным путём приближаясь к порталу: всего сто метров - и я в безопасности!
Примерно через полминуты, когда я удалился от скалы футов на сто пятьдесят, сзади донеслось:
- Чисто. Он ушёл.
Я с облегчением выдохнул. Но через секунду напарник солдата, уже было отпустившего меня, ответил своему товарищу:
- Нет. Видишь, трава примята? Он направился туда.
- Ничего; теперь не убежит...
Они идут следом за мной! Надо спасаться!
Я пополз быстрее.
- Вот он! - крикнул кто-то метрах в двадцати сзади от меня.
Чёрт, я обнаружен!!!
Ну, теперь терять, кроме жизни, нечего. Я приподнялся и, пригнувшись, рванулся вперёд, преодолевая оставшиеся до телепорта метры...
- Стой, стреляю!!! - крикнули сзади, и тут же прогремела короткая очередь..."
Последние записи я разбирал чуть ли не на интуитивном уровне: очевидно, американцу тогда нужным образом двигать рукой было ну очень трудно.
"...Я упал; правую часть спины пронзила невыносимая боль, я закричал. Преследователи быстро догоняли меня. Я вспомнил, что мне надо спасать свою жизнь, точнее, то, что от неё осталось; откатился в сторону и пополз из последних сил.
Двадцать метров...
- Ищи его! Он где-то здесь!..
Пятнадцать.
- Посмотри вон там!..
Десять... Ползти было больно; я прокусил себе губу, чтобы не отвлекаться.
- Да где же он?
Пять метров...
Я был уже в спасительных зарослях, где военные не могли меня найти. Еле-еле добрался до портала, залез, скрючившись, на пластину, нажал кнопку с нулём и потянул рычаг на себя...
На автопилоте дополз до хижины, где и пишу всё это в предсмертной агонии, распластавшись на полу. Очень больно... мне очень плохо...
Я дрожащей рукой вынул из кармана провода, ногтями вырыл небольшую ямку и положил их туда... Закопал...
Взгромоздился на стул... Тетрадь - на стол...
Я умираю..."
Последнюю фразу я понял лишь по общему контексту: непонятно даже было, сколько вообще букв Смит использовал в заключительном предложении.
Ну вот, я и дочитал записки мертвеца. А ведь с тех пор, как я нашёл его дневник, прошло дней шестьдесят... я сам уже сбился со счёта. Видимо, мозг начал сдавать под напором происходящих событий, которые, безусловно, являются важнейшей частью моей не очень долгой (всего 321 месяц, или 1397 недель, или чуть меньше девяти тысяч восьмисот суток) жизни.
Когда-то (не помню - когда именно) в моей голове родилась мысль - уничтожить тетрадь после того, как дочитаю её до конца., чтобы избавиться от доказательств того, что я на самом деле путешествовал по всем этим мирам. Теперь я точно знал, что подобного никогда не сделаю: то, что я пережил, забыть будет невозможно; такое стирается из памяти разве что старчески маразмом, да и то - не стопроцентно.