Дима не смог ни на что решиться. Он, как ее муж, был слишком робок и неловок с женщинами. Впрочем, другого она бы к себе не подпустила.
А муж Ирины в то время числился провинившимся. Ему совсем нельзя было пить, а он снова пришел с работы пьяным и два дня тяжело болел. В его семье никому нельзя было пить. Свекор со свекровью от водки дурели. Свекровь на следующий день после пьянки не помнила, что говорила. Зато Ирина хорошо запомнила все ее слова.
Спасибо ей, конечно, что согласилась на размен своей большой квартиры, и теперь они живут раздельно, но наговорить она успела столько, что Ирина не хотела ее видеть и не собиралась ей лицемерить.
Мужу нельзя было пить из-за неважного здоровья. Последний раз он болел очень сильно, обещал, что больше капли в рот не возьмет, и вот опять обманул.
Ее муж никому не мог отказать. У всех шел на поводу. Не умел сказать «нет». Боялся обидеть. Ирина и выбрала его в свое время за безотказность и послушание, но ведь она надеялась, что слушать он будет только ее и отказывать не будет только ей.
«Чувствуется, хорошо погуляли!» — некстати встретил он ее тогда дома, унюхав запах алкоголя своим противно шмыгающим носом, чем взбесил донельзя.
«Если бы я гуляла! Бокала вина за вечер не выпила! Сам же гнал меня на работу — жрать вам не на что. Вот я и работаю, чтобы у вас было. С удовольствием бы дома сидела, если бы ты умел зарабатывать. Заработать не можешь, а попрекать готов! Оклемался уже от пьянки? Осмелел?»
Договорились они до того, что, раз он сам себя не бережет, то Ирина больше с ним нянчиться не собирается. Прощает его последний раз. Если еще раз появится в непотребном виде, она с ним разведется. Пускай уходит к маме. Сына она вырастит и одна.
Поругавшись, Ирина приказала ребенку идти спать и, чтобы не слушать наступившую в квартире гнетущую тишину, закрылась на кухне, моя посуду, которую муж за собой никогда не мыл.
Приняв душ, она легла одна и долго не могла уснуть, переживая за собственную резкость и за мужа, который слушал ее укоры, раскрыв глаза, как теленок.
Он пришел к ней мириться далеко за полночь. Чего-то шептал на ухо, потом погладил по плечу. Ирина делала вид, что спит. Муж догадался забраться под одеяло и сделать свое дело. Когда, осоловев, он по-ребячьи засопел у нее под мышкой, она поняла, что не сможет его бросить, и до утра лежала без сна, жалея себя.
Утром она мужу выговорила, как нашкодившему щенку, и сказала, чтобы он не надеялся, что их вчерашний разговор будет забыт, но пыталась разговаривать мягче и так, чтобы он понял. Ей показалось, что у нее получилось, и что связывавшая их ниточка сохранена. Во всяком случае она почувствовала какой-то ответный порыв.