Казбек. Больше, чем горы (Лаврусь) - страница 22
Я потоптался в задумчивости, подставив спину ветру, потом обречённо вздохнул и направился в туалет. Ни хрена не работает этот ваш… лопедиум.
Ещё минут через пятнадцать вытащил на ветер наши мокрые рюкзаки, ночью мы их бросили на метеостанции. Пока разбирался, внезапно обнаружил высохшую на дверном косяке пуховую куртку, чему несказанно обрадовался. Везде холодно, и в сырой штормовке совсем неуютно. Переоделся, повесив теперь на косяк штормовку. Волшебное место! Народ ходит туда-сюда, таскает за собой тёплые волны воздуха и сушит не хуже фена…
Раскрыв рюкзаки, и развесив на что придётся мокрые перчатки, я вышел на «точку связи»: настало время пожелать Софико доброго утра и доложить, что никто никуда не ходил, те полтора часа в грозе не считаются. Пока ждал связи, разглядывал ледник. Тот, напившись до отвала, потемнел, вспух, отёк. Ещё бы, хлестало-то как!
— Как пережили, сосед?
Я оглянулся. Украинский восходитель из «потерявшихся» курил, глубоко затягиваясь.
— Ходили, — хмыкнул я.
— А у нас, мля… — он затянулся, — как пришли, ещё и палатку сложило… Вчистую, мля… Не слыхал?
Я попытался припомнить, слышал ли хоть что-нибудь кроме ветра и дождя, и покачал головой. Чего там услышишь, когда такое светопреставление?
— Совсем сложило! Потом минут двадцать под дождём ставили! За-ррра-за…
— Да-а-а-а, сильный ветер был…
— Сильный? — он удивлённо приподнял бровь, затянулся, выпустил дым, а потом ткнул пальцем в грузинский флаг на флагштоке: — А это видал?
Оба-на! У флага оторвало полотнище по вертикальную красную перекладину креста святого Георгия, только тонкая полоска материи на нижней кромке осталась и продолжала отчаянно трепаться на ветру. А я всё вчера удивлялся, как он не рвётся? Рвётся! Ветер просто нужен нормальный.
Украинец сделал ещё пару затяжек, добил сигарету, щелчком послал её по ветру и ушёл в здание. А я продолжил ловить сигнал. «Ловись сигнал: большой и маленький!» Нет. Кажется, не будет сегодня связи, крестики вместо палочек так и стояли на экране.
На площадку выбралась Резанова.
— А я тебя ищу…
— Видела? — я показал на флаг. Она кивнула. — Пошли вещи вытаскивать и сушить. Я уже рюкзаки разложил. Вроде не будет больше дождя…
Через полчаса весь лагерь выглядел чисто цыганский табор. Палатки, разноцветные куртки, ботинки, цветные штаны, яркие жилетки, пёстрые майки, носки, трусы даже… Обычно коричневый галечник расцветило, словно осенью в лесу. Я вкладывал в носки камни, чтобы не унесло ветром, и раскладывал возле палатки по феншую: пятками на запад и, чтобы не заслонять выход.