Он ходил по Грузии, служил в храмах, общался с людьми, останавливался в селениях, в некоторых даже жил, и люди не забыли его. Такого человека трудно забыть. Слишком сильное впечатление он производил. В юродстве своём он то ругался, то кричал, то закатывал целые представления. Помните отца Анатолия в фильме «Остров»?
« — А что это ты делаешь, отец Анатолий?
— Читаю книгу грехов человеческих. Сейчас дочитаю, в печку её, и нет греха.
(Рассматривает, как бы читая, голенище сапога игумена Филарета, а потом с отвращением бросает сапог в топку, любимый сапог, мягкий сапог, подарок митрополита…)
— Ты что это творишь, окаянный?!
— Собираюсь вторую страницу читать.
(Хватает второй сапог, распарывает его ножом и опять «читает» голенище.)
— Какая же это страница, когда это сапоги мои?
(Анатолий забрасывает и второй в топку.)
— И второго нет. Всё! Ты что, не знал, что на голенищах архиерейских сапог больше всего грехов-то и умещается?»
Было что-то в этом роде. Но! Он спасал.
«Только сердцем, полным любви, можно обличать грехи другого человека», — говорил он, оплакивая грехи людские, как некогда оплакивал Василий Блаженный углы дома грешников: «Ангелы стоят и плачут, а вы не пускаете их в дом!».
Последние годы жизни Габриэли провёл в башне монастыря Самтавро. Эти годы подробно описаны. Много воспоминаний, много свидетельств, много рассказов. Популярность мама Габриэли в начале 90-х достигла апогея. К нему ехали, шли, летели. Кто за советом, кто за исцелением тела или души, кто просто посмотреть, но все — за чудом. Когда пишут жития святых, обязательно поминают чудеса, что совершались при жизни, ещё больше те, которые происходят на могилах. Так положено. У мама Габриэли этого хватило на четыре книги и пару фильмов.
Вот только мне, бестолковому и неискушённому, почему-то кажется… не в чудесах дело. Нет-нет, и в них тоже! Но, кажется мне, главнее — беззаветное служение Церкви, беззаветная любовь к Христу, беззаветная любовь к ближним.
Мы привыкли бряцать словом «любовь». «Они поднялись в спальню и занялись любовью…» Чем, простите, занялись?
Мы используем его, совершенно не понимая смысла и значения. Даже когда говорим: Бог — есть любовь! Всё равно не понимаем.
А Габриэли понимал. И любви той, настоящей, правильной у него хватало на всех с избытком. Любви и, что ещё важнее, отваги любить. И добрых, и хороших, и грешных, и больных. Любить, несмотря ни на что! Даже если тебя самого объявляют сумасшедшим. Даже если бьют и гонят. Даже если отлучают от церкви. Впрочем, так положено святому. Юродивому святому. Сам же Габриэли в своей способности