Так и есть. Так было уже, это правда. Сестра и брат, земля и небо, жизнь и смерть. Их сила едина, лишь проявление мужского и женского начала. Рядом они сильнее. Мэй и сейчас чувствовала, как мелкая дрожь в руках уходит, как его дыхание становится глубже. Ей даже не нужно ничего делать, просто быть рядом.
Она должна была вернуться раньше.
Ей вообще не стоило уезжать.
Но так хотелось увидеть Ренцо…
Если когда-нибудь придется выбирать — как же она выберет?
Но пока рано об этом думать. Она сделала то, что должна была, то, что требовало ее сердце. Но много ли счастья принесла эта встреча? Только слезы и боль в душе.
Дин взял ее за плечи и сам отступил на полшага, заглядывая в глаза.
— Ну все, — сказал он, даже щеки порозовели. — Хватит обниматься, мне уже лучше. Ты расскажи, понравилось ли тебе бегать лисой? Давай сядем? Хочешь чего-нибудь?
Теперь он улыбался совершенно честно, весело, и холод ушел. Вышло так легко? Надолго ли?
Может, все еще наладится?
Она получила не много, но ее сила может расти… пусть медленно… И со временем раскрыться. Все равно — у нее сейчас куда больше, чем было дано от рождения.
Все наладится.
Должно наладиться.
«Все хорошо, малышка», — он потрепал ее по волосам, как в детстве. Как отец.
Вместе они должны справиться.
Дин поправится и окрепнет. Дин… Юттар не просто ее брат, он правитель Джийнара, и ему никак нельзя быть слабым. Он, в первую очередь, глава рода и военный вождь, и только потом политик. От него ждут силы, физической в том числе, такова традиция. А еще — грома и молний.
Их отец был настоящим воином. Да, большинство родов поддерживало его не за личное умение драться, а за мудрость и умение вести сложные дела. Но если военный вождь не в состоянии вести войско в бой, держать оружие и убивать врагов своей рукой, то на его место придет другой.
* * *
— Тьяра!
Тарин догнал ее в саду.
Меньше всего сейчас хотелось разговаривать с ним.
Догнал, едва удержавшись, чтобы не схватить за руку, заступил дорогу.
От него пахло дымом, паленой шерстью и плохо скрываемой яростью. Его губы пытались сложиться в светскую улыбку, как подобает, но в глазах полыхал огонь.
— Ты вернулась! — выдохнул он.
Мэй промолчала — зачем говорить очевидное.
— Ты была с ним!
Огонь, казалось, сейчас вспыхнет — вокруг и везде сразу.
— Это не твое дело, — холодно сказала она.
— Мое! Ты предаешь свой народ, Тьяра! Путаешься с врагом. Ты бегаешь в постель к илойскому трибуну. Что ты рассказываешь ему?
— Ничего.
Ей не в чем оправдываться. Свой народ она не предавала никогда.
— Тебе не стоило возвращаться!