Посуда все еще стояла на столах. Здесь были бокалы на ножках — для аперитивов, маленькие ликерные стаканчики, пивные кружки с еще пузырившейся пеной.
— Когда вы прекратили подавать, Эмма?
Официантка тщетно напрягла память.
— Не знаю, мосье Мегрэ, не могу сказать… Часть стаканов я успела прибрать до вашего приказа, а другие стоят здесь с самого завтрака…
— Где стакан мосье Ле-Поммерэ?
— А что он пил? Вы не помните, мосье Мишу?..
Мегрэ ответил за доктора:
— Он пил коньяк с водой.
Эмма задумчиво смотрела на блюдечки[3].
— Шесть франков… Но одному из этих господ я подавала виски, а оно тоже стоит шесть франков… Быть может, он пил из этого стакана… Или из этого?..
Фотограф, решивший не терять времени даром, фотографировал зеленоватые стаканы, разбросанные на мраморе столиков.
— Разыщите аптекаря! — приказал Леруа комиссар.
— Поистине это была ночь тарелок и стаканов. Их принесли из дома покойного вице-консула Дании. В лаборатории аптекаря толкались журналисты, чувствовавшие себя как дома. Один из них, учившийся когда-то на медицинском факультете, даже принялся помогать аптекарю.
Снова позвонил мэр и едва процедил в трубку:
— …ответственность несете вы…
Анализы ничего не дали. Появился хозяин гостиницы и недоуменно спросил:
— Комиссар, а куда девался пес?..
Чулан, где пса уложили на солому, был пуст. Парализованное животное, которое не могло не только ходить, но даже ползать из-за повязки, стягивавшей ему задние лапы, исчезло.
Анализ стаканов не обнаружил решительно ничего!
— Возможно, я успела вымыть стакан мосье Ле-Поммерэ, — вздыхала Эмма. — Разве упомнишь в этой суматохе…
Половина посуды в кухне домовладелицы также успела побывать в тазу с теплой водой.
Землистое лицо Эрнеста Мишу было искажено гримасой ужаса — исчезновение пса его потрясло.
— За ним пришли со двора, я знаю… Там есть ход со стороны набережной… Что-то вроде тупичка. Надо поскорее забить эту дверь, комиссар. Подумать только, ведь в любую минуту он может проникнуть к нам незамеченным… Нет, это невероятно — унести такого пса на руках!..
Доктор не осмеливался покинуть своего места в глубине зала, стараясь держаться как можно дальше от дверей.