Мегрэ посмотрел на нее, вздохнул и взял со стола полный стакан. Он залпом проглотил жидкость и пробормотал:
— Извините меня, мадам… Дело в том, что мне необходимо поспать…
— Неужели вы тоже думаете, что он в чем-то виновен?
— Я никогда ничего не думаю… Ложитесь спать, мадам, завтра все выяснится…
Тяжелыми шагами Мегрэ поднялся по лестнице. Журналист, сидевший у телефона, решил немедленно сообщить о заявлении комиссара.
— Последние новости. Комиссар Мегрэ обещал раскрыть тайну не позднее завтрашнего дня…
Потом он прибавил другим тоном:
— Вот и все, мадемуазель… Скажите патрону, чтобы в моей заметке не меняли ни единой буквы… Ничего, что он не поймет, не важно… Я должен быть здесь…
Он повесил трубку, засунул в карман блокнот и распорядился:
— Грогу, хозяин! Побольше рому и самую капельку теплой водички!..
Тем временем другой репортер предложил мадам Гойяр проводить ее домой. По дороге она продолжала свои излияния.
— Что из того, что он был немножко легкомысленным?.. Все мужчины таковы, вы же сами понимаете, мосье!
Глава 9
Шкатулка из ракушек
Мегрэ в это утро был в столь хорошем настроении, что Леруа отважился завести с ним разговор и даже задать кое-какие вопросы.
Никто не мог объяснить почему, но атмосфера в кафе «Адмирал» стала значительно менее напряженной. Быть может, причиной тому была погода, которая вдруг улучшилась. Небо казалось свежевымытым. Оно было бледно-голубое, и по нему бежали серебристые легкие облака. Горизонт стал шире, словно лопнул и раздался небесный купол. Море, тихое и блестящее, было усеяно белыми клиньями парусов, как карта генерального штаба — флажками.
Достаточно было одного солнечного луча — и Конкарно преобразился. Стены Старого города, казавшиеся такими унылыми под дождем, теперь засияли ослепительной белизной.
Журналисты, уставшие после трехдневной беготни, собрались в зале кафе. Они пили кофе и рассказывали друг другу разные истории. Один из них даже был в халате и ночных туфлях на босу ногу.
Мегрэ тем временем поднялся в каморку Эммы. Это была крохотная мансарда, скошенный потолок позволял выпрямиться лишь в одной половине комнаты. Слуховое окно выходило в тупичок.
Теперь оно было распахнуто настежь, в каморку вливался свежий воздух, начинавший нагреваться от ласковых солнечных лучей. Внизу какая-то хозяйка, пользуясь погодой, развешивала в палисаднике белье. Из двора школы, расположенной неподалеку, доносился веселый шум перемены.
Инспектор Леруа присел на край узенькой железной кровати и начал:
— Не могу сказать, чтобы я полностью разгадал вашу систему, господин комиссар, но мне кажется, что я начинаю понимать…