― А теперь, ― сказала Элизабет, сцепив руки вместе, покончив с этой темой, ― возможно, ты сможешь донести ради меня поднос до кухни.
Карли сделала более того: загрузила посудомоечную машину, завернула четыре маленьких кекса, которые они не съели, вернула вещи на полки. Карли ожидала, что Элизабет начнет жаловаться на ее помощь, но вместо этого та облокотилась на свою клюшку и раздавала указания, ее спина все еще была прямой, но хромота проявлялась сильнее. Она засунула остатки в руку Карли, когда та уходила.
― Я должна следить за своим весом с этим бедром, ― сказала ей Элизабет.
― Сильно болит?
Элизабет издала насмешливый звук.
― Доктор увеличил количество моих лекарств, но я отказываюсь принимать их, пока могу.
Открыв дверь, Карли повернулась.
― Дайте мне знать, если я могу что-то сделать.
Отказ на лице Элизабет заставил ее поспешно добавить:
― Ну, знаете, сходить за покупками, если возникнет необходимость. Я езжу каждый день.
Ее лицо смягчилось.
― Это очень мило с твоей стороны.
― Спасибо вам за полуденный чай. Мне действительно понравилось.
― И мне.
― Берегите себя, Элизабет, ― сказала Карли, разрываясь между тем, чтобы обнять ее и удрать прежде, чем ей прочтут нотацию.
― Ты тоже, моя дорогая.
Она потянулась к руке Карли и решительно пожала, прежде чем зайти внутрь.
Карли минуту постояла снаружи квартиры Элизабет, в горле застрял ком. Она пошла по коридору и вверх по лестнице, а запах духов-пудры Элизабет казалось к ней приклеился, ощущение костлявой руки на ее руке не проходило, будто сама женщина ее и не отпускала.
Она зашла в свою квартиру, проверила замок и цепочку, вспомнила о разговорах о жизни, которые состоялись у нее с матерью и о крайнем нетерпении в словах Мэрилин: Почему ты не можешь быть благодарна, что не умерла? Время подумать о чем-то другом. У тебя может никогда не быть детей, пора смириться с этим.
Карли поставила маленькую посылку с кексами на кухонную столешницу и разразилась слезами. Это поразило ее. Все послеполуденное чаепитие удивило ее. Вероятно, Элизабет была такой со всеми, рассказывая всем новоприбывшим, которых могла удержать в своей квартире, о шокирующей любовной истории, о сплаве по реке и о жизни после длительного затишья. Может быть, другие члены книжного клуба слышали это сотни раз и тихо усмехались про себя, что настала очередь Карли. Но она не ощущала этого. Девшука чувствовала, что Элизабет Дженнингс посмотрела на нее и поняла. Она не спрашивала, почему Карли не использует свои таланты, не говорила, как ей стоит жить. Просто пожала ей руку, сокращая расстояние в годы и различного уровня жизненного опыта, и передала ей ощущение надежды.