Юлия держалась холодно-отстраненно, и как второкурсница двигалась на полшага впереди. Каждой клеточкой я ощущал ее напряжение и желание взять меня за руку – девушка до сих пор не до конца отошла от шока смерти. Но, надо отдать ей должное, волнения своего абсолютно не показывала. И даже не обернулась, когда в проходе мы разошлись — она направилась к своей команде, я к своим.
Кратко проводив девушку взглядом, я внимательно, стараясь делать это незаметно, осматривался по сторонам. Причина была достаточно серьезной — сегодня утром меня ждало скверное известие – у Ребекки из инвентаря исчезла статуэтка Макленина.
Заклинание артефактной компрессии, которым сначала была пленена сама графиня, а после сковала моего недруга было из разряда тех, что недоступны простым смертным. К нему не существовало никакого противодействия. Против него не было противодействия — не в плане момента атаки, когда можно было скрыться или избежать наложения защитой амулетов, а в плане снятия -- если никто статуэтку к жизни не возвращал, заключенный мог провести в ней вечность. Теоретически – практически же до того момента, пока в коконе не сработает режим аварийного выхода в первое отражение.
У Ребекки подобный аварийный маяк стоял на четыре часа бездействия – и он не сработал. Сама она мне об этом не рассказывала, но я из ее воспоминаний узнал, что в заключении она провела более трех суток. Именно поэтому графине было так плохо, когда я ее освободил – достаточно непросто прийти в себя после столь долгой неподвижности, пусть и в коконе, где предусмотрены некоторые системы поддержки – как массаж, к примеру. Тот человек, который изменил настройки ее капсулы, на ожидаемые вопросы ответить не смог, потому что неожиданно умер – еще до того, как графиня появилась на воле. Об этом она мне рассказала уже вчера вечером, кратко давая комментарии о наших врагах и противниках, резюмируя результат своих переговоров в отеле Бильдерберг.
Макленин, по всей видимости, режим аварийного выхода оставил на стандартном для коконов десятидневном периоде. Это свидетельствует не столько о глупости и недальновидности, сколько об ощущении вседозволенности – что неудивительно при таком отце. Макленин наверняка даже и мысли не допускал, что будучи на привилегированном положении во всех мирах – в цитадели в частности, может столкнуться с проблемами, которые потребуют аварийного выхода. Даже в обычной ситуации, будь его отец жив, наверняка он был бы вызволен из кокона максимум после суток отсутствия – но в связи с неприятными для всей его семьи событиями, Макленин оказался вынужден десять дней провести скованным в инвентаре графини. Даже боюсь представить его чувства после появления в первом отражении.