На Майдане политики продолжали выкрикивать мирные лозунги, а на Банковой уже стояли столбы дыма, — и первая кровь капала на камни брусчатки.
— Я не хочу домой, — сказала Богдана, когда они оказались в безопасности. — Здесь сейчас происходит история.
— Сейчас тут происходит безумная бойня. На той улице явно правит не разум и не воля народа.
Восстание против насилия, за ценность человеческой жизни и свободу мнения было искусно деморализовано и превращено в бесчеловечную агрессию. Как запятнать самое святое дело? Обагрить кровью. И десятки, сотни фотографий с перекошенными злобой лицами, жилистыми руками с горящими бутылками, железными цепями, c людьми, в дикой агонии атакующими милицейские кордоны, вылились в СМИ. Это были наемники-провокаторы, «титушки», о чем знали и Богдана, и Саша, и все, стоящие на Майдане. «Это кровожадные убийцы, забаррикадировавшие главную площадь страны и представляющие опасность не только для Украины, но и для ее соседей», — утверждали провластные каналы. Так началась информационная война.
С тех пор каждый день начинался и заканчивался просмотром новостей. Вся страна просыпалась и тянулась к телевизору и Интернету. Все ждали: что же будет? Впереди зима и морозы, а люди на Майдане не собирались расходиться. Проходили недели. Прошел месяц. Митингующих пытались разгонять, — но они отстаивали свои позиции, и их становилось только больше. Они стояли друг против друга: народ и «Беркут». Черная стена в несколько рядов, прикрытая щитами, и десятки палаток и походных печей, от которых тянуло запахом жареного сальца. Они выжидали: кто первый начнет, кто первый сдастся. Но уходить никто не собирался, схватка была неизбежна. И к ней готовились: выламывали камни брусчатки и собирали в кучи, запасались керосином и шинами, тренировались. Победа или смерть. Речь о перемирии не шла.
Богдана попросила свою начальницу отправить ее на съемки репортажа о митингующих.
— Зачем тебе туда? — удивилась она. — Ты же фешн-эксперт, а там, говорят, безработные стоят, от них мочой воняет!
— Да пошел этот фешн лесом, — усмехнулась Богдана. — Кому он сейчас нужен?
Богдана выпрыгнула из микроавтобуса на прилежащей к Майдану улице. Вслед за ней вышел оператор. Дальше пришлось идти пешком. На ней было модное пальто в купную клетку, в руках брендированный микрофон. Десятиградусный мороз сразу же пробрался под одежду и сковал холодом тело. Богдана поежилась. Навстречу ей попадались люди в ватниках, фуфайках, лыжных костюмах. «Что ж тебя дуже легко одели!» — крикнула ей разливающая кофе женщина. Богдана только улыбнулась и помахала ей рукой в розовой варежке. Богдана приехала сюда не ради работы, а скорее, чтобы разобраться для себя: кто эти люди, бросившие работу, комфортные дома, семьи? Ради чего они живут в палатках и как долго они готовы это делать? «Мы готовы здесь находиться и неделю, и две, и три, — ответил ей мужчина из Закарпатья с длинными усами и выглядывающей из-под кожуха вышиванкой. — Я попрощался со всей семьей и приехал сюда. Со мной все наше село, всего около сотни людей. Мы требуем отставки существующего правительства».