Я смотрел на маму. Я не был удовлетворен ответом. Мне нужен был виновник, но я не ожидал, что им окажется сама Полина.
— Марк, я разговаривала с мамой Полины, она хочет, что бы ее привезли в Дижон для похорон.
Похороны. Какое ужасное слово. Полина всегда говорила, что выхода нет только из гроба. Они хотят положить ее в гроб. Из него нет выхода. Если они ее туда положат, то она точно уже не вернется. Я уткнулся лицом в подушку. Мне казалось, что меня сейчас разорвет от боли.
— Просто кивни, если ты не против, я всем займусь.
Я кивнул, и мама вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Я не знаю, сколько я пролежал так. Потом я почувствовал, что хочу есть. У меня не было аппетита, у меня просто сильно болел желудок. Я встал с кровати и увидел в зеркале свое отражение. Я поседел. Половина моих волос по всей голове была седой. Я не знал, что такое на самом деле возможно. Я читал об этом в книгах, видел в фильмах, но не верил, что это действительно может произойти. Я вышел из комнаты и вошел в столовую. Там были все, они ужинали, был уже вечер. Я сел за стол, и Фиона поставила передо мной тарелку и приборы. Я смотрел на них, у всех были заплаканные лица.
— Я не знаю, что бы я делал, если бы вас тут не было, — сказал я.
Я просто лежал в постели пока они разговаривали с врачами, с мамой Полины, обсуждали похороны и перевозку Полины в другую страну. Они все за меня сделали. Сейчас я был очень благодарен им за это. Ко мне подошла Марго и поцеловала в макушку.
— Я положу тебе жаркого, хорошо? — спросила она.
Я кивнул головой. Они о чем-то говорили, я не слушал. Я поел и вышел на улицу. Был замечательный теплый вечер, солнце стремилось утонуть в океане, окрашивая небо в оранжевый цвет. Я вспомнил, как мы с Полиной провожали закат в Рио. Мне ее так не хватало. Неужели я больше никогда не обниму ее? Не поцелую ее нежные губы, не зароюсь лицом в копну ее ароматных волос? Не увижу ее волшебную улыбку, не услышу ее звонкий смех? Я не был готов расстаться со всем этим. Я не мог отпустить ее.
На следующий день мама сказала, что дали разрешение на то, что бы вывезти Полину из страны. Мне нужно было подписать какие-то бумаги, и я уехал в Нассау. Ирен предложила поехать со мной, но я хотел остаться один. Я понимал, что все они хотят мне помочь, но не существует таких слов, от которых мне стало бы лучше. Я потерял ее. Какая-то часть во мне умерла. Что тут можно сказать?
На следующий день мы все улетели в Дижон. Гроб с Полиной был в грузовом отсеке самолета. Мне казалось это неправильным, она же не багаж. Но мне объяснили, что там другая, более низкая температура, чем в салоне, и так нужно. Я согласился. Так нужно для Полины, я все для нее сделаю. Все в усадьбе были мрачные и заплаканные, Беатрис накрывала на стол, вытирая слезы, у нее из рукава торчал промокший носовой платок. Полину любили все, даже пилоты были поникшие. Мама Полины, Татьяна, была похожа на тень. Она сидела в кресле возле окна и смотрела в никуда.