Вампир, натянутый, точно струна, казалось вот-вот был готов сорваться в атаку. Однако окинув взглядом меня, моего рыцаря и гору трупов он что-то быстро прокрутил в голове, а после, приняв решение, несколько расслабился и манерно поклонился.
— Сэр Вальмонд, — ответил он на том же языке, на каком спрашивал Эш, а после добавил. — Кто из вас двоих одолел графа?
— Графиня Ольга, — Эш в высшей степени вежливо указал на меня.
Настолько вежливо, что я почуяла издевку.
Однако пришлый вампир принял уважение Эша за чистую монету.
— Графиня, как же, наслышан. Вы не первая, кто пытался сделать это, но первая, кто смог не умереть при этом.
— Сэр Вальмонд, вы?
— Я из клана графа.
«Клана?» — хотела ответить я, но следующим прибыл Викторий.
Если бы не он, наверняка я наговорила бы того, чего нельзя было говорить, но мне повезло.
Поздоровавшись с Вальмондом, Викторий увел меня за пределы слышимости, где и рассказал то, о чем прежде никогда не упоминал сам граф.
Как оказалось, я и Викторий были не единственными, кого обратил мой муж. Я должна была догадаться об этом сама, ведь граф прожил на земле столько лет. Вот только если нас он предпочитал держать рядом, то остальные жили своей нежизнью и вполне соответствовали графу.
Большую часть клана — так назывался вампир-создатель, его потомки и последующие поколения — составляли те, кто жестокостью и жаждой насилия мог поспорить и с самим графом. Ведь он тщательно выбирал их себе под стать. Власть в клане же поддерживалась страхом и принципом силы, и уж в последнем графа бы никто не смог превзойти.
Впрочем, введенные в клане графа правила ничуть не ограничивали свободу подвластных ему вампиров. Пожалуй, единственными реальными запретами были запреты на измену самому графу и убийство новообращенных. Жестокость по отношению к людям не возбранялась, а напротив, даже поощрялась.
По сути граф, удовлетворявший свою тягу к тотальному контролю на мне, Виктории и Эше, держал клан лишь как боевую силу. Вряд ли он был хоть сколько близок с ними — он не доверял никому, а особенно себе подобным — но и они играли роль в его вечности. Ведь каждый вампир, посмевший бросить вызов лично графу, в последствии имел бы дело с его потомками.
И вот теперь все они направлялись сюда.
Моя боль оказалась не только моей — каждый из потомков почувствовал смерть своего создателя, просто кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени. Отчасти поэтому вампиры избегали потасовок и убийств себе подобных — за каждого создателя могли отомстить его потомки.
Клан графа не был самым многочисленным.