Потрескивание огня в камине — на растопку пошли старые, рассыпающиеся в труху стойла в конюшне — перекрывало шум дождя. Некоторые кусочки слюды в больших витражных окнах выпали, одна рама разболталась и закрывалась неплотно, и шорох падающих капель сливался с треском пламени, создавая своеобразную музыку. В кладовой не нашлось никаких припасов, но у артистов еще осталась ветчина, сыр, лепёшки, немного крупы и остатки зелени. Янсор подстрелил зайца, девушки набрали вдоль дороги грибов. А из ягод росшего у ворот шиповника сварили крепкий напиток, не сладкий, зато горячий и бодрящий, что для промокших путешественников было лучше всего.
Один из столов передвинули ближе к огню. В проржавевшие гнезда вставили несколько самодельных факелов. Одну из пыльных старых портьер приспособили вместо скатерти. Во главу стола Ниэль со странной тихой улыбкой под удивленными взглядами детей усадила своего мужа, заняв противоположное место. Остальные расселись по бокам, посматривая на эту пару. Ветчина, подстреленный Янсором заяц, сыр, лепёшки и зелень заняли свои места на бутафорских блюдах — раскрашенных деревянных подносах. Горячий напиток шиповника разбавили остатками вина и налили всем, даже детям.
Сидевшие в разных концах стола друг напротив друга, мастер Боар и Ниэль смотрели друг на друга так, словно впервые увидели после долгих лет разлуки. И чувствуя, что сейчас происходит что-то необычное, остальные артисты притихли, посматривая на эту пару.
Наконец, Ниэль взяла свой кубок с горячим напитком, подняла.
— Ну, — промолвила она с улыбкой, — ты ведь об этом мечтал, мой лорд? Усадить меня за этот стол как хозяйку в этом доме?
— Да, — мастер Боар тоже поднял кубок, салютуя женщине через стол. — Да, моя леди.
Соэль тихо пискнула.
— Ну, что ж, — Ниэль поднесла бокал к губам, — вот твоя мечта и сбылась.
Глядя друг другу в глаза, они тихо сделали несколько глотков.
За столом у кого-то из зрителей этой сцены вырвался придушенный возглас, и глава труппы отвёл взгляд.
— Да, дети, — промолвил он, поднимая голову к тёмному сводчатому потолку, где ещё сохранились остатки мозаичной росписи, — это именно то, о чём вы подумали. Как это ни странно, когда-то меня звали лордом Бореаром, наследником рода Боредара. И вся земля отсюда и до границы, до тех самых Врат, через которые мы прошли, и то озеро — всё это принадлежало мне. Вернее, должно было принадлежать…если бы не Смутные Века. Я совсем не помню своего отца — он погиб в Смутные Века вскоре после моего рождения. Меня вырастили мать и бабка. Здесь было так тихо, пусто… даже временами скучно. Из наших соседей мало, кто остался — одни покинули эти места, другие, как мы, жили тихо и скромно. Настолько скромно, что даже не всегда навещали тех соседей, которые время от времени устраивали праздники. Единственным ярким пятном во всей моей жизни был приезд труппы бродячих артистов, где я впервые увидел вашу мать.