Утро выдалось солнечное, хотя и ветреное — задувший незадолго до рассвета ветер разогнал дождевые облака, проглянуло солнце. Умытая дождём листва казалась такой свежей, что можно было подумать о том, что лето вернулось. Молодые артисты высыпали на заросший травой двор. Дети с весёлым визгом бегали тут и там, прячась за кучами мусора и кустами сорняков. Тайн и Тиар полезли осматривать крепостную стену, Раэна бродила туда-сюда. Янсор, поднявшийся в числе первых, ушёл на охоту и должен был вскоре вернуться.
Из окон пиршественного зала, занимавшего большую часть второго этажа, был виден не только передний, но и задний двор, где теснились хозяйственные постройки. Впрочем, они имели более жилой и приличный вид, чем внутренние покои замка. Видимо, несколько светлых альфаров обитало тут после ухода высокородных господ и поддерживали какое-то подобие порядке. Но потом, лишившись хозяев, крепостные посчитали себя свободными и убрались, окончательно бросив замок на произвол судьбы. Однако, они тут долго жили — яблоневый сад и грядки огорода ещё не успели окончательно пасть под напором дикой природы.
Матушка Ханирель и Ниэль в четыре руки хлопотали над скромным завтраком — еще оставалось достаточно ветчины и грибов, женщины замесили тесто для булочек с приправами. Мастер Боар стоял у окна и смотрел вниз на молодёжь. Он так глубоко ушёл в свои мысли, что вздрогнул, когда кто-то дотронулся до его локтя.
Менестрель Неар встал рядом.
— Это именно то, о чём ты думал? — помолчав, спросил он.
— Что?
— Свой дом.
Глава труппы покачал головой.
— Я знал, что у меня есть дом, но… никогда не думал о возвращении. Сначала просто боялся вернуться и посмотреть в глаза родным. Потом — привык.
— А теперь думаешь о том, что надо привыкать к новой жизни?
— Не знаю, — Боар обернулся на хлопочущих женщин. Несмотря на то, что в замке имелась просторная кухня, она была в таком запущенном состоянии, что заниматься там готовкой никому не хотелось. — Я не думал, что это будет так…Представлял себе своё возвращение по-другому…
— О да, ты прекрасный постановщик и обставил бы свой приезд на должном уровне, — кивнул менестрель. — Хоть пьесу пиши! Но это жизнь. А то — театр.
— А разве театр и жизнь — не одно и то же? Мы все играем чьи-то роли, — почти слово в слово повторил отец слова сына, сказанные накануне. — У одних это получается лучше, у других — хуже. Лорд так вжился в образ бродячего актёра, лишённого всех прав и привилегий, что теперь не знает, стоит ли сбрасывать маску, которая давно уже приросла к коже.