— "Атакованы французскими истребителями, без всякого повода, самолет поврежден, наши координаты десять миль к северу от Парижа, курс 310, тянем к Руану, если нас не добьют, просим помощи". Скорее, пока нас не сбили!
— Кэп, у нас четверка французов на хвосте. Два совсем близко.
— Черт, вот жалко, что мы не снарядили бомбу как положено. Было бы приятнее варится в адском котле, вместе с миллионом лягушатников.
— До Руана близко, может наши успеют. Если у них дежурное звено наготове.
— Еще пара "дассо" слева, нам наперехват. За ним еще не меньше эскадрильи, поршневые.
— Кэп, штаб запрашивает подтверждение, верно ли поняли? Что нас атаковали французы.
— Дьявол, нас сейчас будут убивать! Так и передай, открытым текстом! Наверное, у лягушатников очередная революция.
— Кэп, они стреляют! Ну, получите, ублюдки! Ааа, мы горим!
Томас У.Ренкин, военный атташе США.
Неужели мой блеф оказался правдой?!
Когда прозвучал доклад, что наш самолет сбросил над Парижем Бомбу — мне показалось, что все присутствующие (включая бывших заговорщиков) были готовы меня разорвать. Страх однако дополнялся трезвой мыслью, что Венсенн достаточно далеко от центра Парижа — где, по докладам французов, ожидается эпицентр взрыва. И что мы находимся в достаточно глубоком и прочном подвале, оборудованном как бомбоубежище еще в минувшую войну. Ну а после — надеюсь, что этот сумасшедший Президент все же достаточно здравомыслящ, чтобы понимать: его стране войну с США не выдержать. И как бы ни было жалко сотни тысяч погибших в Париже — но если дойдет до войны, мертвецов будет гораздо больше.
Вот только лично меня теперь могут расстрелять в дворе. И объявить в числе пропавших без вести — ведь при атомной бомбардировке от большинства трупов лишь пепел остается! А я не хочу — я ведь не виноват, не я принимал это решение, Париж бомбить!
Хотя в Вашингтоне решили умно. Если не получилось выиграть партию по правилам (де Голль остался жив), то можно перевернуть весь стол. А после, привести к власти клику каких-нибудь "поборников порядка", которые будут, при антиамериканской риторике, делать то, что потребуем мы. Как когда-то сказал французский король Генрих Четвертый, "Париж стоит мессы" — так и у нас кто-то мог решить, что послушная Франция стоит головы какого-то атташе.
Взрыва не произошло — живите пока, лягушатники! Но с какой злобой на меня смотрит их Президент — сейчас точно, прикажет вывести меня во двор, перед расстрельным взводом. А я не хочу — как мне спастись?
Оглушительно зазвонил телефон. Офицер из президентской охраны взял трубку, выслушал, и докладывает — это посол США! Требует генерала Ренкина, то есть меня, к аппарату. Неужели я спасен? Или французы скажут, что меня тут нет?