— Скажите мне, Жан, зачем вы живете?
Бриссон не понял — как это, зачем? Чтобы жить, любить семью, и вообще…
— Неверно, Жан — сказал Фавро — жить надо, чтобы приносить пользу обществу. То есть, развивать свой бизнес, платя налоги. А не жить в свое удовольствие, как животное. Все остальное — вторично. Нет дела — незачем и жить. Жизнь слабака, труса и неудачника имеет цену лишь для него одного. Знаете, я делю всех людей на тех, кто произошли от Адама — и тех, чьим предком была обезьяна. Так вот, я в вас разочарован, Жан, за эти годы я считал вас не тем, кем вы оказались. Вы предпочли бежать, чем оставаться на своем посту до тех пор, пока вам не дозволят его покинуть, ведь "Рошетт" не назначала никакой встречи — что ж, нельзя требовать от мартышки человеческого поведения, довольно лишь впредь относится к ней так, как животное заслуживает. Но вы пытались обмануть меня, и мой бизнес — а это намного больший грех. Спасибо месье Гарону, который заметил составленную вами бумажку — а то, я ведь мог бы ее и подписать. Гарон в фирме самый ценный работник, стоящий десятерых таких как вы — хотя сам он не ищет клиентов, однако как лев бьется за каждый франк, даже за каждый сантим. И вот что я с ней сделаю — и с этой бумагой, и с вами.
Он разорвал договор, в мелкие клочки. Нажал кнопку — и в кабинет вошел Рене, охранник, здоровенный громила, ранее служивший в Иностранном Легионе.
— Вы уволены, Бриссон — сказал Фавро — с формулировкой "утрата доверия". И я позабочусь, чтобы никто во Франции не взял вас на работу. Рене, проводите этого месье — а если он будет упорствовать, спустите его с лестницы, я разрешаю.
Это был конец. Банк заберет и квартиру — так был составлен договор ипотеки. А он, Жан Бриссон, больше ничего не умеет — если говорить о занятии с достойной оплатой. Физический же труд, не говоря о крайне низкой его доходности, имел еще и крайне высокую конкуренцию — а главное, это была яма, из которой уже не было пути назад. Но говорить о том было бесполезно — "проблемы неудачников, это только их проблемы". И сущей мелочью было, что уже на улице, перед тем как захлопнуть входную дверь, Рене отвесил Бриссону пинок в стиле сават, выразив свою месть низшего персонала к бывшему небожителю из конторы. Отчего Бриссон полетел, ткнувшись лицом в тротуар.
Он вспомнил прочитанный недавно американский журнал — про то, как в Прекрасную Францию придут русские варвары и погонят всех добрых французов в свой ужасный ГУЛАГ. Там персонажа, по странному совпадению носящего то же самое имя, заставили шпалы таскать по двенадцать часов в день, чтоб не умереть от голода. Именно это с ним сейчас и случилось, только без русских и ГУЛАГа. Денег в кармане осталось — пару недель в ночлежке, когда его из квартиры выкинут, а после на улицу, в клошары. И это был конец.