– Достаточно, остальное знаю сам, наслышан об этой нашумевшей истории. Дело дошло до высоких инстанций, начальников, кажется, оштрафовали, а тебе, выходит, по шеям, автобиографию испортили.
Андрей вспомнил, как трудно складывались его отношения с ректором после, чья поддержка многое значила для отряда, как постепенно о нем перестали заботиться. Наверное, он сделал безрассудный шаг, подав в отставку, которую приняли с охотой и тут же назначили командиром другого. Отряд стал распадаться на глазах, а он ничего поделать уже не мог. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало обвинение его в развале отряда, в неумении ладить с людьми и своеволии. Нервы не выдержали, он демонстративно забрал документы и начал искать работу.
– Так берете, или уходить? – Андрею надоела неопределенность.
– Н-да, чувствую, хватим мы с тобой лиха, да кто-то должен нам нервы щекотать. В родные места нет желания поехать, на Лену? Понял. Значит, так. На острове собираемся новый заказник создавать, надо бы там подтянуть егерскую службу. Народ там балованный, сам понимаешь – рыба, то да се. Ничего лучшего пока предложить не могу, да и думаю, что по характеру тебе место придется, не соскучишься. Надо будет – поможем. Ну, если возражений нет, ступай в отдел кадров, команду я дам, – закончил разговор начальник и нажал на клавишу переговорного устройства.
Через полтора часа Андрей Братко вышел из стен управления егерем будущего заказника республиканского значения и с чувством, что жизнь вновь прекрасна и удивительна. Все перемололось, отпереживалось, решилось, наконец. И он рад был тому, что все начинается сначала, что без проволочки решилось важное дело, не вымотало ожидание, тому, что шагает сейчас по залитой солнцем улице здоровый, сильный и свободный. Рядом шумел по-июньски яркий и дорогой рынок, и Андрей с удовольствием окунулся в его гомонящую толчею. Весело втиснулся в толпу. Сейчас он был вполне счастливым человеком: освободился от гнетущей неопределенности, оставил за плечами серые тоскливые дни, а первые заботы новой службы были еще где-то впереди. Всего-то дел оставалось в городе – собрать вещи в комнате студенческого общежития, но на это особых трудов не требовалось, как говорится, нищему собраться – только подпоясаться.
Андрей пробирался по яркому рынку, протискивался меж тесно сомкнутых рядов разноцветных прилавков. Ему и раньше нравилось бывать здесь, где можно купить летом все, чего душа пожелает, и почти ничего – цены были такими, что дух захватывало. Была бы жива его бабушка и узнай она, какой нынче на базаре разгул цен творится, – водой пришлось бы отпаивать. Андрей, привыкший питаться со своего огорода, так и не смирился с сумасшедшими ценами за четыре студенческих года.