...О том, что Сталин всесторонне готовился к подобным совещаниям, говорит множество фактов. Мне помнится, например, как во время выступления начальника Краснодарского нефтекомбината С.С. Апряткина Сталин спросил его, каковы общие запасы нефти в Краснодарском крае. Апряткин назвал цифру — 160 миллионов тонн. Сталин попросил его «расшифровать» эти запасы по их категориям.
Начальник комбината не помнил точных данных. Сталин изучающе посмотрел на него и укоризненно произнёс:
— Хороший хозяин, товарищ Апряткин, должен точно знать свои запасы по их категориям.
Все мы были удивлены конкретной осведомлённостью Сталина. А начальник комбината сидел красный от стыда. Это был урок и ему, и всем нам.
Вспоминается и такой случай. Когда Х.М. Сааков, управляющий трестом «Ворошиловнефть», перечисляя нефтяные разрабатываемые месторождения, не уточнил их местонахождение, Сталин как бы мельком спросил:
— Это вдоль афганской границы?
— Да, товарищ Сталин, — подтвердил Сааков.
Бытует и доныне мнение, будто существовали некие особые запретные темы, например, тема репрессий, с которыми к Сталину обращаться опасно, а то и вовсе невозможно. Это, мол, могло повлечь за собой тяжкие последствия. Мол, Сталин не терпел таких обращений.
Я лично убедился на многих случаях, что, наоборот, Сталин уважал смелых и прямых людей, тех, кто мог говорить с ним обо всём, что лежит на душе, честно и прямо. Сталин таких людей слушал, верил им, как натура цельная и прямая.
Вот запечатлённый навсегда в моем сознании случай с тем же Сааковым. Окончив своё выступление, Сааков обратился к Сталину с жалобой на неправильные репрессии против руководящих работников его треста. Прямо сказал, как первый секретарь ЦК Узбекистана и нарком внутренних дел республики уговаривали его подписать акт о вредительских действиях целой группы работников, у которых он, Сааков, принимал дела треста.
Сталин сурово спросил:
— Вы подписали акт?
— Нет, не подписал! — ответил решительный Сааков.
После небольшой паузы Сталин медленно проговорил так, чтобы слышали все, кто сидел за притихшим столом.
— Это нам известно... Скоро состоится Восемнадцатая партийная конференция (Восемнадцатая Всесоюзная конференция ВКП(б), проходила в Москве с 15 по 20 февраля 1941 — прим. ред.), и вот там мы накрутим вашим деятелям хвосты.
Не могу вспомнить ни одного случая, когда Сталин повышал бы голос, разнося кого-нибудь, или говорил раздражённым тоном. Никогда он не допускал, чтобы его собеседник стушевался перед ним, потерялся от страха или почтения.
Он умел сразу и незаметно устанавливать с людьми доверительный, деловой контакт. Да, многие из выступавших у него на совещаниях волновались, это и понятно. Но он каким-то особым человеческим даром умел чувствовать собеседника, его волнение, и либо мягко вставленным в беседу вопросом, либо одним жестом мог снять напряжение, успокоить, ободрить. Или дружески пошутить.