Особенно неблагополучно обстоит дело с сырьём и вопросами разделения. Работа лаборатории № 2 недостаточно обеспечена материально-технической базой. Работы многих смежных организаций не получают нужного развития из-за отсутствия единого руководства и недооценки в этих организациях значения проблемы.
Зная Вашу исключительно большую занятость, я всё же, в виду исторического значения проблемы урана, решился побеспокоить Вас и просить Вас дать указания о такой организации работ, которая бы соответствовала возможностям и значению нашего Великого Государства в мировой культуре.
И. Курчатов г. Москва 29 сентября 1944 г.
Можно не сомневаться, что столь принципиальному мнению, касающемуся действительно первоочередных, жизненных интересов государства, Берия дал ход и оказал всемерную поддержку. В начале 1945 года И.В. Курчатов написал ему и прямую жалобу на Молотова. И, конечно же, это должно было иметь последствия. Берия тянулся к главным рычагам управления государственной машиной, важнейшим из которых становился рычаг атомный. С приходом Берии к руководству атомным проектом в 1945 году дело получило тот «русский размах», с каким призвал вести его Сталин. Вопрос был поставлен «грубо и зримо»: успеть создать советскую атомную бомбу раньше, чем такая бомба, только американская, упадёт на территорию нашего Института атомной энергии.
Берия был мастер не только нажимать, торопить и подстёгивать людей, но и обеспечивать успех дела. Оперативнее, чем он, едва ли какой другой организатор смог бы снабжать учёных всем необходимым, доставать требуемое из-под земли — в прямом и переносном смысле. Он умел быть внимательным к мнению ученых, вплоть до веротерпимости. Так, когда Л.В. Альтшулера, как неблагонадёжного, из соображений его приверженности генетике, служба безопасности решила отстранить от работы на атомном объекте, академик Ю.Б. Харитон позвонил лично Берии и сказал, что это нужный и ценный работник. «Он вам очень нужен?» — спросил Берия. «Да, очень», — был ответ. И Берия спокойно подвёл итог: «Ну, ладно...». Не раз, когда после аварий или каких-либо неувязок на объекте службой безопасности учинялось следствие (не диверсия ли тут?), Берия внимал заступническим доводам И.В. Курчатова, «виновные» освобождались от подозрения...
Берия обеспечил сверхнадёжную охрану и предельный, какой только можно себе вообразить, режим секретности работ по атомному проекту. При известном «железном занавесе», да ещё за множеством стен и рядов колючей проволоки работы были абсолютно недоступны ни для одной из разведок. И когда 29 августа 1949 года грянул взрыв первой советской атомной бомбы, для американцев это было ошеломляющей неожиданностью. Быстро иссякли воинственные амбиции Трумэна, прекратился атомный шантаж. Соблазн лёгкой победы над нашей страной более не мог являться запалом для новой мировой войны. Значит, деятельность Берии и в этой области заслуживает доброго слова, ведь есть и его личная доля в исторической победе нашей нации. И здесь роль Берии не только как организатора, но и главы нашей разведки, работающей над секретами американцев в области атомного оружия, огромна.