Но Каганович попросил его из партии не исключать и не высылать из Москвы. А затем, отыскивая глазами знакомые и сочувствующие лица в зале, стал перечислять, кому и что хорошее сделал когда-то: одному помог получить жилье, сыну другого содействовал в поступлении в институт, третьему устроил путёвку в санаторий, четвёртого продвинул по должности, — и всех по фамилии, а иных и по имени-отчеству. Словом, перечислял долго и нудно. Это, безусловно, повлияло на настроение упомянутых в его речи людей, некоторые заколебались, — людские сердца отзывчивы на добро, — а две женщины даже прослезились и, не выдержав, покинули зал... Что и говорить, мне пришлось снова рассказывать людям о том вреде, который причинил Каганович многим и многим работникам топливной отрасли и транспорта. Я зачитал некоторые приказы об отстранении от должности и аресте честных людей, известных многим из сидящих в зале. Зачитал страшные «расстрельные» резолюции. Указал, сколько невинных душ погублено им — убитых, сосланных в лагеря.
После второго моего выступления из зала раздались требования исключить Кагановича из партии. Но таких голосов было явно недостаточно для перевеса над упорно молчащими, поколебленными «раскаянием» Кагановича. И при голосовании было принято решение — из партии его не исключать.
И только в 1962 году, на основании новых, ещё более разоблачительных документов, доказывающих особую личную причастность Кагановича к беззакониям, он уже на бюро Московского горкома был исключён из партии.
Кляня и понося Сталина и только его одного, кликушески разоблачая его культ, Хрущёв, как я уже сказал, отводил обвинения прежде всего от себя. Он, главный инициатор обличения культа личности, в 1936 году возглавил Московскую городскую и областную партийные организации, а в 1939 году был избран членом Политбюро. Именно он известен массовыми «московскими процессами» над «врагами народа», разоблачениями и расстрелами, в которых он был одной из самых ответственных инициативных фигур. Это он — главный зачинщик массового террора на Украине, где был первым секретарём партии, и требовал ещё больших репрессий. Это он скрывал голод на Украине, унёсший жизни многих тысяч людей: громче всех и яростней всех разоблачал, арестовывал и казнил людей как глава страшных и главных на Украине и потом в Москве «троек». Теперь ему нужно было отвлечь внимание людей от себя, от личной причастности к произволу, сфокусировав гнев делегатов XX съезда, а потом и всей страны на фигуре Сталина.
Думаю, после ареста и расстрела Берии, когда из лагерей и тюрем стали поступать письма от заключённых, а люди начали открыто говорить о беззакониях и их вершителях, опытный и хитрый Хрущёв сообразил, что его деятельность как председателя «тройки» будет когда-нибудь разоблачена и сам поспешил стать в позу некоего верховного судьи всего «сталинского времени». Да, это было так (а иначе — с чего бы это изъяты по его указанию многие архивы об украинских и московских «чистках», изъяты и уничтожены?). Возможно, и по этой причине был засекречен его доклад.