Японские рыбаки не сразу догадались, что за страшная беда настигла их корабль, — дождь и пепел были радиоактивными. Когда же болезнь свалила их, было поздно. Тела людей были покрыты язвами, легкие поражены. Радиосвязь была на долгое время нарушена, а течения и ветры все несли и несли шхуну к северу.
Узнав, какое именно бедствие терпит «Тайсей-Мару», американский китобоец «Гарпун», подошедший было к ней, немедля повернул обратно.
Пограничники обмыли рыбаков, окатили палубу «Тайсей-Мару» из пожарных шлангов, снабдили японцев свежими продуктами и водой и сообщили о происшедшем по радио в отряд и японским кораблям, которые могли находиться поблизости.
Под утро к «Вихрю» и «Тайсей-Мару» подошел японский краболов. Не мешкая, проделав все необходимые формальности, пограничники передали ему соотечественников и шхуну.
— Как же у капитана «Гарпуна» хватило совести бросить несчастных рыбаков? — сказал я, когда мы с Баулиным шли домой.
— Наверное, капитан китобойца испугался заразы, — ответил Баулин. — А может быть, он снесся по радио с кем-то из своего начальства и получил соответствующую инструкцию: может быть, кому-то и хотелось, чтобы «Тайсей-Мару» пропала без вести, чтобы никто не знал, что случилось… — Баулин помолчал. — Вы прочли кирьяновский дневник?
— Натерпелся парень, прямо герой!
— Вы знаете, — сказал Баулин, — Алексей ведь не встретил нас, когда мы вернулись на остров после извержения «Старика». Спал на пирсе как убитый. Видно, вышел встречать, да так, не дождавшись, и уснул.
— Что это он тут не дописал? — показал я неоконченную фразу в дневнике.
— Алексей предлагал впредь все склады базы строить на мысе, который он окрестил Мысом Доброй Надежды. С тех пор мы этот мыс так и называем, там и строимся.
— А многие ли семьи возвратились тогда на остров?
— Все! — Баулин рассмеялся. — Чудак вы человек! Не каждый же год подряд «Старик» будет кашлять. Напротив, народу у нас с тех пор прибавилось: пятеро офицеров из отпуска с материка семьи привезли.
— А Кирьянова чем-нибудь отметили?
— Как же! Начальник пограничного округа наградил его именными часами, а Дальневосточный филиал Академии наук — Почетной грамотой.
— Филиал Академии наук?
— Чему вы удивляетесь? Ведь за все время извержения коварного «Старика» Алексей, помимо личного дневника, вел подробнейшие записи. Из Петропавловска- Камчатского к нам на Н. приезжали ученые, так они просто диву дались: «Наблюдения товарища Кирьянова за извержением вулкана — для нас сущий клад!»
Мыс Доброй Надежды… Как-то, неделю спустя, мы гуляли на нем с Маринкой и боцманом Дорониным. Далеко, почти на самом горизонте, шел какой-то корабль.