XVII
Четыре недели назад
Хэллоуэй
Было уже поздно, но Сидни еще не устала – слишком много сахара в крови, слишком много мыслей в голове, – и кроме того, ей хотелось прочувствовать день рождения.
Это была традиция.
Похожее на осколок воспоминания, как Сид пытается не заснуть, пока часы отсчитывают минуты до полуночи. Серена тыкает ее в ребра каждый раз, как она начинает дремать.
«Ну же, Сид. Почти дождались. Плохая примета, заснуть. Встань и потанцуй со мной».
Сидни потрясла головой, стараясь прогнать голос сестры. Она медленно повернулась перед зеркалом, глядя, как голубые локоны развеваются вокруг лица, а затем сняла парик и расстегнула зажимы под ним. Ее натуральные волосы – занавес из прямых белых прядей – высвободились и упали почти до плеч.
Сидни снова поймала свое отражение, но на этот раз краем глаза.
Иногда, если немного прищурится, она почти видела в зеркале кого-то еще.
Кого-то с более острыми скулами, более полными губами, ртом, растянутым в хитрой усмешке. Призрак ее сестры. Эхо. Но затем иллюзия пропадала, Сидни снова фокусировалась, и все, что оставалось в зеркале, – это девочка, играющая в переодевание.
* * *
Сидни сбросила красный бомбер и расстегнула ботинки, обратив внимание на подарок Виктора. Она взяла синюю коробку и отнесла к маленькому столу. Дол наблюдал с пола, как хозяйка осторожно поднимает крышку коробки, рассматривая содержимое. Маленький скелет птицы был безупречен, нетронут. Словно экспонат из музея естествознания – зная Виктора, так это, вероятно, и было.
Сидни села, задумчиво провела пальцами по крылу птицы и подумала, сколько же той лет. Чем дольше существо было мертвым, тем труднее его вернуть. И чем меньше от него осталось, тем более хрупкая его жизнь. Так что, вероятно, скелет сломается, и когда это произойдет, он исчезнет навсегда. Никакого второго шанса.
Не за что ухватиться.
Сидни взглянула на красную металлическую банку рядом с кроватью. А потом взяла пинцет и начала удалять кости, стирая птицу по одному кусочку за раз, пока не осталось лишь несколько фрагментов. Длинная кость наверху одного крыла. Фрагмент позвоночника. Коготь одной ноги.
Сид глубоко вздохнула и закрыла глаза, положив руку на остатки скелета.
А потом потянулась.
Сначала она не чувствовала ничего, кроме костей под ладонью. Но представила, как тянется дальше, глубже, мимо птицы, коробки и стола, погружает руку в холодное пустое пространство.
Легкие начали болеть. Холод разлился по ее пальцам и по рукам, острый и режущий, и когда Сидни выдохнула, то почувствовала на губах струйку холода, точно туман. Свет танцевал под веками, далекий и слабый, пока пальцы не нащупали едва заметный намек на нить. Сидни потянула, осторожно, бережно. Она держала глаза закрытыми, но чувствовала, как маленький скелет начинает восстанавливаться, ощущала рябь мышц, кожи, мягкость перьев.