Впереди показались прожекторы, я начал различать серые коробки, обнесенные бетонным забором. Радовало одно: стрельба позади прекратилась. Я надеялся, что бандиты не сунулись за нами.
– Отдых, – сказал Хрип.
Ренат не услышал, и сталкер прикрикнул:
– Стой! Дальше я не ходок. Там военные, здоровенные. Начнут мордой об асфальт тыкать. Ты, это, Костыль, позаботься о Бортнике. Он нормальный мужик…
Я слушал сопли Хрипа и понимал: что-то не так, что-то было рядом, в темноте. Вроде хрустнула ветка. Или это со мной ветер игрался?
Я вскинул автомат, разорвал расстояние между мной и группой. Резкий переход от света к темноте ослепил меня.
– Оружие бросили! Замереть! – раздался властный голос. Совсем рядом. Я верно вычислил, откуда раздался шум. Сильный удар в спину опрокинул меня на дорогу. Мой верный автомат выдернули чуть ли не с пальцами. Завернули руки, прижали сверху коленом.
– Прекратить сопротивление! – повторил голос. «Замануха. Отвлекли внимание, а напали сзади. Я и купился, как наивный на слово “распродажа”».
– Свои! Свои! – закричали мы с Ренатом. Вот что значит военные, даже мысли и слова совпадают. Хрип не стал выхватывать пистолеты. Я краем глаза заметил, как он вскинул руки и опустился на колени. Опыт – сын ошибок и раннего идиотизма.
– Свои дома сидят, – раздался все тот же властный голос. В поле зрения показались начищенные до блеска ботинки. Прижимали меня крепко. Со всех сторон хлынул свет. Стало ярче, чем обычным зоновским днем.
– Документы в кармане, – прокричал я.
– Не шуми. Всех мутантов вокруг распугаешь. Переверни его, – раздался приказ.
Меня бесцеремонно и быстро перевернули. Луч света бил по глазам, красные круги блуждали под моей черепной коробкой.
Я на ощупь достал документ. Впереди стонал Бортник, ругался Ренат, тихо возмущался Хрип. Я же думал: хорошо, что не бандиты. Уж очень не хотелось побывать в яме.
Расправил сложенный листок, чтобы видно было подписи и печать.
– Ты глянь, это, оказывается, наша подмога, – сказал обладатель начищенных ботинок.
Военные засмеялись. Я же просто посоветовал:
– Прекратил светить в лицо, а то зубы в глотке застрянут.
1
Я хмурился. Военный, который нервно отреагировал на мои слова, опасливо отступил на несколько метров: у меня болели ребра, у него – физиономия. Не понравилась ему моя угроза – он заехал мне несколько раз. Я же дождался, когда глаза привыкнут к яркому свету и, главное, слов начальника в берцах:
– Прекрати своих дубасить.
Конечно, был риск, что нервный идиот выстрелит, но, насколько я знаю, в таких группах дисциплина превыше всего.