– Годится, – сказал Нико, отдавая сребреник.
– Усаживайсь, – кивнул старик. – Но там у мене тесноват, так что губу не раскатывай.
Юноша забрался в забитый людьми, воняющий табаком, перегаром и потом промерзший тарантас, черный от странной пыли, и устроился у дальней стенки, где имелась небольшая вентиляционная щель. Он скоро понял, почему это место пустовало, – в отверстие сильно дуло, и он заткнул его тряпкой, но так дышать стало совсем невозможно, и народ завозмущался. Нико нехотя освободил окошко и, найдя возницу самым дружелюбным в местной компании, спросил:
– Вы бывали в «Сливовых Источниках»?
– Бывал, – ответил тот. – Возил туды уголь для жаровн одно время.
Теперь Нико догадался, почему внутри так грязно, – это от угольных брикетов.
– Значит, и купались там? – спросил он.
Старик расхохотался. Нико редко слышал у валаарцев такой открытый смех. Люди в тарантасе мрачно молчали.
– Да ты шутник, парня!
– Что веселого я сказал? – нахмурился принц, уже чувствуя себя неловко от излишней болтливости.
– Кто ж в Шариховские купальи замарашку вродь меня пустить? Там за одно только захожденье золотой уплатить над!
Нико побелел от такого заявления. У него был десяток серебряных монет, а требовалось полсотни!
– И потом над доказать, что род у тя знатный, – продолжал возница, сворачивая на главный тракт, изборожденный застывшей, перемешанной со льдом и взрыхленной колесами грязью. – И от дохтура бумагу над иметь, ну или там дохтуров пройти, чтобы воду не заразить своими болячками. Поскок вода там лечит, и портить ее, знач, никак нельзя.
Теперь тарантас так трясло, что речь стала похожа на заикание. Нико со вздохом сполз по стене, пачкая плащ.
– А ты туды работать едешь, парня? – спросил вдруг разговорившийся старик.
– Да… – бездумно ответил Нико и только потом сообразил – работа!
Вот как можно попасть внутрь! Он никогда раньше не работал и даже не подумал о такой возможности, а вместо нее хотел просить старика остановиться, чтобы слезть и ждать повозку до Еванды.
Теперь Нико пораскинул мозгами и остался, но путешествие к столице выдалось нелегким. Пришлось трястись долгих шесть дней в не самой приятной компании и три раза пережидать затменные сутки. К счастью, на пути встречались небольшие города и деревни, где старик останавливался на ночлег. Нико казалось, что все кишки у него перемешались от валаарских дорог и остекленели от холода. Чем глубже остров сковывала зима, тем сильнее принц поддавался тоске по родине. В доме порченых было уютно, а на постоялых дворах его никто не ждал, комнаты прогревали еле-еле, люди не улыбались, и еду готовили хуже некуда. Каждый чернодень, изнурив тело тренировками, Нико впадал в хандру, вспоминая лечебницу и торговцев с гербами Судмира. Но после того как угольное светило покидало свой пост, он возрождался, чтобы еще двое суток прыгать по ухабам вместе с молчаливыми угрюмцами, стариком и его клячей.