— Домой, сука, — сказал он. — И чтоб ни слова.
Меня повели назад.
Вид моего собственного дома был пыткой. Я смотрел на него в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни, но их не было.
Мы поднялись по ступеням крыльца, а потом снова спустились в холодную, пахнущую краской тьму.
Рут стояла, скрестив руки на груди.
— Дурак, — сказала она. — Куда ты собрался, черт возьми?
Я не ответил.
— Ну что ж, думаю, теперь ты с ней заодно, — сказала она. — Уж не знаю, что с вами всеми делать.
Она покачала головой, после чего рассмеялась.
— Радуйся, что у тебя нет такой маленькой точечки, как у нее. Иначе у тебя был бы серьезный повод для беспокойства.
Дениз захихикала.
— Уилли, иди принеси веревку. Лучше его свяжем, чтоб не бегал.
Уилли сходил в убежище и вернулся с коротким куском веревки. Отдал нож Донни. Тот держал его, пока Уилли связывал мне руки за спиной.
Все наблюдали и ждали.
И в этот раз Донни, похоже, смотрел мне в глаза без проблем.
Разобравшись со мной, Рут повернулась к Рупору и протянула ему спички.
— Ральфи! Готов принять эту честь?
Рупор улыбнулся, зажег спичку и склонился над раковиной. Отпрянул и поднес спичку к одной из свернутых газет.
Отступил назад. Газета ярко запылала.
— Тебе лишь бы что-то поджечь, — сказала Рут и повернулась к остальным. Зевнула. — Кто хочет это сделать?
— Я хочу, — сказал Эдди.
Она посмотрела на него, слегка улыбаясь. Этот взгляд не так давно предназначался лишь мне одному.
Видимо, я больше не был ее любимчиком в квартале.
— Возьми монтировку, — сказала она.
Эдди послушался.
Они поднесли ее к огню. Стояла тишина.
Когда Рут сочла ее достаточно горячей, мы все направились в убежище.
Прижавшись друг к другу, мы лежали во тьме.
Они забрали лампу, заперли дверь, и мы остались одни. Мэг, Сьюзен и я. Лежали на воздушных матрасах, которые Уилли-старший припас для семьи.
Я слышал шаги: кто-то шел из гостиной в столовую. Тяжелые шаги. Донни или Уилли. Потом дом погрузился в тишину.
Если не считать стонов Мэг.
Когда в нее ткнули монтировкой, Мэг лишилась чувств: вся напряглась, а потом обмякла, будто в нее попала молния. Но сейчас какая-то часть ее естества боролась за возвращение к сознанию. Я боялся думать о том, что ее ждет после пробуждения. Не мог представить себе такую боль. Только не такую. Я не хотел.
Нас развязали. По крайней мере, руки были свободны.