Ее лихорадило. Затылок был липким от сворачивающейся крови.
Мы то окунались в сон, то выныривали.
В голове у меня навязчиво крутились песенки из рекламы. Выбирайте «Аякс»! Много-много пены-да-да-да-да-дада-дам. Смойте-смойте-смойте грязь пам-пам-пам-парам-парам… через реку и леса… через реку и… Сосредоточиться на чем-то одном не получалось. Не получалось и выбросить хоть что-нибудь из головы.
Иногда Сьюзен начинала плакать.
Иногда Мэг ворочалась и стонала.
Я был счастлив, когда она стонала. Это значило, что она еще жива.
***
Она просыпалась дважды.
***
В первый раз она проснулась, когда я протирал ее лицо тряпкой. Я был уже готов прекратить, а она открыла глаза. От удивления я чуть не выпустил тряпку. Потом спрятал за спину — она окрасилась розовым от крови, и я не хотел, чтобы Мэг видела. Почему-то эта мысль волновала меня не на шутку.
— Дэвид?
— Да.
Казалось, она прислушивается. Я взглянул ей в глаза и увидел: один зрачок опять был в два раза больше другого — и я хотел знать, что же она видит.
— Ты ее слышишь? — сказала она. — Она… там?
— Слышу только радио. Но она там.
— Радио. Ага.
Она медленно кивнула.
— Иногда я ее слышу, — сказала она. — Весь день. Уилли и Рупора тоже… и Донни. Я думала, что если подслушивать… я смогу что-нибудь узнать, понять, зачем она это делает со мной… если слушать, когда она ходит по комнате или сидит в своем кресле. Но… не понимаю до сих пор.
— Мэг, послушай. Наверно, тебе лучше сейчас не говорить, знаешь? Ты же вся избитая.
Повисло напряжение. Она заговорила неразборчиво, словно ее язык внезапно стал для нее слишком большим.
— Ага, — сказала она. — Нет. Я хочу говорить. Я никогда не говорила. Всегда было не с кем. Но…
Она странно посмотрела на меня.
— Как ты здесь оказался?
— Мы оба здесь. И я, и Сьюзен. Они закрыли нас. Помнишь?
Она попыталась улыбнуться.
—Я думала, что ты — фантазия. Так и было иногда. У меня много… фантазий. Приходят… и уходят. А иногда хочешь что-то представить, но не можешь. Не можешь думать ни о чем. И потом… можешь. Я ее умоляла, знаешь? Остановиться. Просто отпустить меня. Я думала, что ей придется, что она меня здесь подержит, а потом отпустит, или полюбит меня, а потом я думала — она не остановится. Я не могу ее понять, зачем она разрешила меня прижечь?
— Пожалуйста, Мэг.
Она облизала губы. Улыбнулась.
— Ты обо мне заботишься, да?
— Да.
— И о Сьюзен тоже?
— Да.
— Где она?
— Спит.
— Ей тоже тяжело, — сказала она.
— Я знаю. Тяжело.
Я беспокоился. Ее голос становился все слабей. Теперь мне приходилось наклониться очень близко, чтобы ее слышать.