***
Я мог себе это представить.
***
Той же ночью, после его рассказа, я видел сон.
Так что я стал болеть за Шугара Рэя, и оглянулся на отца, чтобы посмотреть, болеет ли он тоже, однако он спал мертвым сном, развалившись в кресле, и медленно сползал вниз. «Проснись, — сказала мама, толкая его локтем. Думаю, она все время была здесь, но я ее не замечал. — Проснись».
Но он не просыпался. Я снова повернулся к рингу. И вместо Шугара Рэя там стояла Мэг, Мэг, какой я впервые увидел ее у ручья в тот день, в шортах и выцветшей блузке без рукавов, ее конский хвост горел огнем, мотаясь из стороны в сторону, когда она наступала на противника, нанося ему удар за ударом. И я встал, аплодируя и крича: «Мэг! Мэг! Мэг!»
Я проснулся с плачем. Вся подушка промокла от слез.
Я был сбит с толку. С чего я вдруг разревелся? Я ничего не чувствовал.
Я пошел в комнату к родителям.
Теперь они спали на отдельных кроватях. Так продолжалось уже несколько лет. Как и в моем сне, отец храпел. Мать тихо спала за ним.
Я подошел к кровати матери и посмотрел на нее, на эту маленькую темноволосую женщину, которая сейчас, спящая, казалась гораздо моложе, чем когда-либо на моей памяти.
В комнате стоял насыщенный запах их сна, тяжелый, несвежий запах дыхания.
Мне хотелось разбудить ее. Рассказать ей. Рассказать ей все.
Она была единственной, кому я мог рассказать.
— Мама? — сказал я. Но сказал очень тихо, какая-то часть меня все еще боялась, все еще не хотела ее тревожить. Слезы катились по моим щекам. Из носа текло. Я шмыгнул носом. Шмыганье показалось мне куда громче собственного голоса.
— Мама?
Она заворочалась, тихонько застонав.
Нужно еще разок попытаться ее разбудить, подумал я.
А потом я подумал о Мэг, одной-одинешенькой в эту долгую темную ночь. Страдающей от боли.
И будто наяву увидел свой сон.
Меня будто зажали в тиски.
Я не мог дышать. Внезапно меня обуял головокружительный, нарастающий ужас.
Комната вся окрасилась черным. Я был готов взорваться.
И я осознал свою роль.
Свое тупое, бездумное предательство.
Свое зло.
Я почувствовал подступающие рыдания, безудержные и непроизвольные, как крик. Да, я был готов закричать. Я зажал рукою рот, спотыкаясь, выбежал из комнаты и рухнул на колени в коридоре за дверью. Так сидел я, трясясь, и плакал. Я не мог перестать плакать.