А кухня была, словно сделанная для меня. Кухня была феноменальной. Обилие белых настенных шкафов, все с стеклянным фасадом, с орнаментом ручной работой в углах и местах, которые были трудно заполнить. Синевато-серого цвета полы. Потрясающая черно-белая плитка на кухонной зоне. Огромный кухонный островок посередине. Блестящие мраморные столешницы. Оборудование из нержавеющей стали ресторанного качества, включая узкий, но изысканный винный холодильник. Инкрустированный держатель для поваренной книги. Встроенная микроволновая печь и двойная духовка, один вентилятор.
Мечта пекаря.
Моя мечта.
Пятьдесят тысяч долларов сверх бюджета, но я купила, потому что решила, что это того стоит.
С тех пор, несмотря на то, что первый год был тяжелым, я ни разу не пожалела об этом.
И проходя через переднюю гостиную, от которой отходили две спальни и ванная, к двойной двери на кухню, я думала то же самое.
И когда я попала на кухню и увидела Брока, привалившегося бедром в потертых джинсах к ребру стойки, впивающегося зубами в кекс, наполовину состоящего из огромного серебряного завитка в бледно-лиловой глазури, посыпанного синим красителем, с засахаренным конфетти, скрывающегося за его полными губами, я приняла мгновенное решение, что мне необходимо порыться в моих документах, найти дату, когда я поставила свою подпись над пунктирной линией, отчего этот дом стал моим домом и начать праздновать этот день огромной, шумной вечеринкой каждый гребаный год.
— Она уехала, — сказала я ему, остановившись на другой стороне островка и положив руки на столешницу.
Я не могла оторвать глаз, наблюдая, как он слизывал глазурь со своих губ, проглотив, а затем спросил:
— Сколько времени ей нужно, чтобы добраться до дома?
— Двадцать минут, — ответила я.
Он не отрываясь смотрел мне в глаза, тихо сказав:
— Тебе нужно позвонить ей через двадцать пять минут, детка.
Я продолжала удерживать его взгляд, теплый фонтан ударил внизу моего живота, понимая, что он считал настроение Марты и понял, что она была очень расстроена, он хотел, чтобы я проверила ее.
— Хорошо, — прошептала я.
Он изучал выражение моего лица, я не отворачивалась.
Затем все еще тихо спросил:
— Как ты?
— Рассказывать об этом было не весело, — призналась я.
— Могу догадаться, Тесс, — сказал он мне все также тихо.
Я кивнула и глубоко вздохнула. А затем добавила:
— Я рада, что сделала это, жаль, что не рассказала ей все раньше, но сейчас рада, что она все знает, и также рада, что мне больше не придется снова ей все рассказывать. Пока это все, что я смогла сделать.