Капитон захохотал.
— Процеловать миллион — ничего не имею против и в этом ты мне поможешь.
— О, не беспокойся. Ведь я тебя обожаю.
В доказательство своих слов Анетта, охватив голову Капитона обеими руками и прислонив ее к своей высокой груди, начала бесцеремонно теребить ее во все стороны, не замечая, что в это время мимо них проходили Глафира и ее жених. Приостановившись на мгновение, Глафира с видом глубочайшего презрения только произнесла: «Какая безобразная сцена» и пошла дальше.
— Понимаешь, остается одно, — продолжая разговор и занятый исключительно своим иезуитским планом, говорил Илья Петрович, — остается твоего отца признать душевнобольным и назначить над ним опеку.
— Раз другого исхода нет, то это только грустная необходимость.
— Для этого необходимо согласие всех членов семьи и вообще, хлопот будет много.
— Ну, что же делать? Нельзя же нам оставаться в таком рискованном положении, и мы сейчас же устроим первое совещание.
С этими словами Глафира направилась к матери и с выражением ласки в лице и голосе объявила ей, что им всем необходимо собраться, чтобы посоветоваться, что делать. После этого Глафира крикнула: «Капитон, иди вместе с нами» и, взяв под руку жениха своего, направилась уже было к террасе дома, как вдруг все приостановились, пораженные видом идущего вдоль ограды сада Леонида. Он шел, закинув назад голову и, как всем казалось, рассматривая звезды. В одной руке его была скрипка, в другой — смычок, которым он размахивал в воздухе, точно дирижируя воздушным оркестром.
Остановившись, Глафира указала всем на брата.
— Смотрите, как задумчиво идет он.
Илья Петрович тоном злого сарказма проговорил:
— На крыльях бессмертия идет и в небесах видит Бога. Не будем ему мешать.
— Бедный мой Леонид! — со вздохом и печалью в лице проговорила Анна Богдановна.
— Тамарочка, и ты пойдешь с нами, — сказала Зоя, беря под руку свою подругу, но Тамара ответила:
— Нет, Зоичка, я должна совершить один подвиг.
— Какой?
— Поймать на удочку сына небес, — сказала Тамара, указывая глазами на уходящего Леонида, и в ярких губах ее промелькнуло тонкое коварство.
— Как это интересно! — воскликнула Зоя. — Поймай же сына небес, Тамара: тогда мы обе обломаем его крылья, и он будет уже безопасен для нас.
— Он будет на цепочке у меня, — прошептала Тамара, блистая глазами и медленно отходя.