— Хватит уже спрашивать, устала я, — отвечала девочка. — Полежать мне надо, глаза ломит.
— А пол вытереть не желаешь? А то после тебя как на конюшне.
— Потом вытру, потом, — обещала Агнес.
— А ногу мне обещала полечить?
— Сказала же, потом! — раздраженно взвизгнула девочка.
— Иди спать в людскую, — произнес солдат и вытолкнул девочку за дверь.
В донжоне он собрал людей:
— Сержант, седлай коней, запрягай телегу, четырех людей с собой берем, Сыч и монах тоже едут с нами.
— Куда едем, экселенц? — спросил Сыч.
— В берлогу к ведьме, ты Сыч, пару ведер жира из бочек возьми.
— Хибару ее жечь будем? — догадался Сыч.
— Будем, а там вода кругом, все сырое просто так гореть не будет.
— А я еду? — спросил Еган.
— Поломойку найди, пусть уберется в моих покоях, одежду к прачке снеси. Мне лучшее платье скоро понадобится. И к сапожнику сходи, скажи, что сапоги мне новые нужны. Да из лучшей кожи. Самые дорогие.
— Ни как праздник, какой намечается?
— Намечается, — коротко ответил солдат.
Сколько они не искали, сколько не ворошили убогий скарб ведьмы, ничего ценного найти не могли, Сыч с одним стражником в подпол лазил — все бестолку. Только травы сушеные, коренья уродливые, всякий мусор, да гнилое тряпье.
— Ну не знаю где еще искать, — говорил Сыч, было видно, что он устал, — в подполе пусто, кости только. Если только копать начать. Знать бы, что искать хотя бы.
— Если бы знать, — задумчиво отвечал солдат, поднимая на палке гнилую тряпку, — ладно, Сыч, пали хибару, палить то ты вроде мастер.
— Добро, экселенц, сейчас сделаю.
Но все вокруг было сырым настолько, что даже облитый мерзким жиром хлам плохо горел. Хибара ведьмы сильно дымила и разгоралась с трудом. Но все-таки пламя победило. Когда весь дом был охвачен огнем, солдат сказал:
— Ладно, поехали домой.
Добравшись до Рютте, солдат заехал на пепелище, где нашел управляющего и, с ним одного городского.
— А это кто? — спросил он.
— Нотариус, — хитро улыбался Крутец, — я пригласил его, что бы он удостоверил пожар, и что больше никакой собственности у Хирша здесь нет.
— Вот как, даже пожар нужно удостоверять?
— С Хиршами по другому нельзя, на все должен быть документ.
Волков поехал в замок и вдруг понял, что его жизнь изменилась. В замок ехал совсем не тот солдат, что еще недавно въезжал в Малую Рютте. Не тот солдат встречал молодого коннетабля, который вот-вот погибнет. Он стал другим. Тот, прошлый, был отставным гвардейцем герцога де Приньи, да он был корпоралом, да правофланговым, да он был хранителем штандарта, но по большому счету, для любого благородного он был никем. Особенно после отставки. А теперь… Теперь все менялось. Он был почти самым главным здесь. И уж точно самым уважаемым. Его знали во всей округе. И барон не скрывал гордости, что у него есть такой коннетабль как он. Господа из соседних уделов, проезжая через Рютте приветствовали его как равного. Да как равного. Видимо весть о том, что ему будет даровано рыцарское достоинство разлетелась по округе. Да еще и слава жесткого и неутомимого стража приносила ему уважение. Но сейчас он поймал себя на мысли, что он едет домой. Да замок Рютте он уже воспринимал как дом. Как когда-то казармы гвардии, куда так хотелось попасть после долгого похода. И можно было бы считать себя счастливым, если бы не три важных дела: ему нужно было поймать вурдалака, это очень нужно для статуса. Тогда бы все знали, что он доводит дело до конца. А еще ему нужно было поймать ла Реньи, это для себя, для спокойствия. Ему страшно неприятно было вспоминать, что его будущая жена, госпожа Хедвига, его буйная Ядвига крутила шашни с этим белозубым скоморохом, смазливым простолюдином. Он бы вывесил его на площади и был бы рад. А еще ему нужно было пройти обряд посвящения и женится. Он был уверен, что преград для этого нет. И тогда и щит с гербом, и красавица жена с приданым — все его. Все его!