— Чего тебе? — спросил его солдат, когда тот робко, и как бы извиняясь, преградил ему дорогу.
— Уезжать надумали, экселенц? — спросил Сыч.
— Откуда знаешь?
— Так Еган с дворовыми мужиками вещи ваши в телегу носят. Много ума не надо что б скумекать.
— Уезжаю, — произнес солдат.
— Значит, обманул вас барон, не дал вам рыцарства. И дочка его сбежала? Значит и свадьба отменяется?
— Тебе то, что за дело, — сухо сказал Волков, — чего хочешь?
— Может, возьмете меня с собой?
— Куда, дурень, я тебя возьму? Я сам не знаю куда еду и где жить буду. И денег, жалование тебе платить, у меня нет.
— Так мне и не надо, пока с вами буду, авось еду мне купите, а как куда приедем, так я и сам прокормлюсь. Либо в должность пойду, либо при вас буду, коли вы должность сыщите. А в дороге от меня завсегда польза будет. Вы ж знаете, экселенц, от меня польза завсегда есть.
Сыч говорил, заметно волнуясь, уговаривал, он боялся, что Волков его не возьмет.
— Зачем тебе со мной, Сыч? — спросил солдат. — Ты ловкач еще тот, ты и без меня должность найдешь.
— Добрый вы и честный, — сказал Фридрих Ламме. — Таких, как вы, мало.
Волков понял, что он врет или привирает:
— Правду говори, Сыч, а то не возьму.
— Ну, раз так, то скажу, — Сыч заговорил заметно иначе, серьезно, обдуманно, — люди говорят, что вы не просты, что вы птица большого полета, с такой птицей и другим легко взлететь будет. И я думаю, что тут людишки обычно дураки, а тут-то они правы будут.
— Что ты несешь, говори, что удумал, — опять не поверил ему солдат.
— Раз так, ладно, скажу. Монах надысь с Агнес, этой блажной, разговаривали, а я на лавке спал, ну, как спал, дремал, так вот, блажная наша и говорит, господин наш, птица большого полета, так и сказала, — уточнил Сыч. — Большого полета, и здесь свой путь только начинает. Вот я и думаю, может, мне с вами полететь.
— Дурак ты, Сыч, — вдруг засмеялся солдат, — девчонке косоглазой поверил. Птица… Чушь глупая.
— Так ей все верят, экселенц, даже вы. А раз чушь, то, что вам бояться. Погоните меня потом. Ну, так берете меня?
— Жалования не будет, только корм, — сказал Волков, заканчивая разговор.
— И то добро, пока я на это согласен, — Сыч поклонился.
— О, согласен он, — съязвил солдат и тут же увидал монаха.
Он нес секиру, копье, алебарду и еще какие-то вещи в телегу. И главное, он положил свою большую книгу в телегу. Волков позвал его к себе, брат Ипполит быстро положил все остальные вещи в телегу и поспешил к солдату.
— Я уезжаю, — сказал Волков.
— Да, господин, я знаю. Еган сказал вещи в телегу снести. Я помогаю.