Фрэнни
Моя сила пронзает нас обоих, и я чувствую всплеск в Люке. Наши души сливаются, становятся единым, когда мы целуемся, и когда мы, наконец, прерываем поцелуй, он начинает изменяться. Белая молния потрескивает сквозь него, пока он не начинает светиться. Я наблюдаю, как татуировка змеи на его правой руке трансформируется в гигантскую пару крыльев, которые тянутся через плечи и через спину.
— Что за работа? — прерывает Михаил.
Я смотрю в глаза Люка на мгновение, прежде чем повернуться к Михаилу.
— Взаимодействие с Адом. Назначен самой Всевышней.
Брови Михаила взлетают вверх, и я не уверена, что это из-за работы Люка, или потому что я использовала «ее», упоминая Всевышнего. Но я никогда не смогу увидеть бога в какой-либо другом обличии.
— И как это будет работать? — Люк смотрит вниз на свою белую сущность. — Он… — его глаза устремляются ко мне, а затем он отводит взгляд, — или Она отправляет меня обратно в Ад?
Я улыбаюсь.
— Вообще-то, нет. По крайней мере, не так, как ты думаешь. — Я тянусь к его лицу и поднимаю подбородок, заставляя его смотреть на меня. — Но я хочу, чтобы ты вернулся в свое тело.
— Я не могу. Оно мне не нужно без тебя.
— Я хочу, чтобы ты жил, Люк.
Его лицо каменеет, и он, наконец, смотрит мне в глаза.
— Это мой выбор?
На этот раз я не могу смотреть ему в глаза.
— Да.
— Тогда выбор сделан. — Его лицо напряжено, но посмотрев мне в глаза, оно смягчается. Он поднимает руку, чтобы коснуться моей щеки. — Я обещал, что никогда не покину тебя, так что…
Михаил прочищает горло, но я не отрываю глаз от Люка.
— Это действительно то, чего ты хочешь?
Легкая улыбка изгибает его идеальные губы.
Я чувствую радость, впервые за долгое время. Я обращаюсь к Михаилу:
— До свидания, — говорю я ему, а затем целую Люка, закрываю глаза и сосредотачиваюсь.
— Ух ты, — слышу его голос, и хихикаю, но потом мне становится нехорошо.
И в следующее мгновение, я обвилась вокруг его тела на больничной койке. У него из горла все еще торчат трубки, но все аппараты отключены.
Доктор смотрит на часы на стене реанимации.
— Время смерти — 6:30, — говорит она, когда медсестра начинает натягивать простыню на лицо Люка.
Он громко вскрикивает; дыхание свистящее и рваное. Он резко втягивает воздух, его дыхание пока еще затруднено.
Медсестра вскрикивает и роняет простыню, когда доктор бросается в сторону кровати.
— Черт возьми!
Люк кашляет и начинает хвататься за трубку, торчащую изо рта. Доктор быстро срывает ленту с его лица и выдергивает трубку.
Он открывает глаза.
— Привет.
Слово дается тяжело, но достаточно громко, чтобы врач, который наклоняется над ним, проверяя его зрачки, услышал его.