Я кладу руки на его плечи, а потом запускаю руки в его волосы, так мы просто стоим там, Люк сжимает меня в объятиях, и я еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Наконец, он опускает меня на пол, все еще обнимая меня, и пристально смотрит в мои глаза.
— Я не знаю, как это сделать, — наконец произносит он, в его словах чувствуется разочарование. — Я совершенно бесполезен. Я ничего не могу сделать, чтобы помочь тебе.
Я просто смотрю на него, не зная что сказать. Я не хочу, чтобы он ввязывался во все это. Если он на самом деле верит, что не может ничего сделать, сможет ли он находиться подальше от этой битвы?
Его тело волнами излучает напряжение, мышцы под моими руками слишком напряжены.
— Я не могу просто стоять и смотреть на то, как Габриэль позволит тебе погибнуть, — произносит он сквозь стиснутые зубы.
— Тогда уходи. Пожалуйста, — я всеми силами пытаюсь держать себя в руках, но мой голос выдает меня.
Он вздыхает и зарывается лицом в мои волосы.
— Не могу, — говорит он слабым голосом, таким же как был его предыдущий вздох. Он отстраняется и медленно проводит пальцами по моей щеке, от шеи вниз к моему плечу, где и оставляет свою руку. — Как смертный в этом обличье — и как человек, — говорит он, — я всегда был частью тебя. Знаю, звучит неправильно, но я не думаю, что смогу жить без тебя.
Я открываю рот, но ничего не могу произнести из-за пульсирующего в горле комка. Ему придётся жить без меня, но как мне ему это сказать? Отчаяние окутывает и сжимает моё сердце. Слезы мягко опускаются с ресниц на щеки и Люк прижимает меня еще крепче. Его неравномерное дыхание в моих волосах говорит о том, что он также борется со слезами. Я крепко сжимаю глаза, чтобы остановить поток слез и отстраняюсь.
— Люк…
Он удерживает свою руку и смотрит на дверь.
— Но также я знаю, что Габриэль твой лучший шанс на данный момент. Я заставлю его осознать, что этот план полный бред. Мы что-нибудь придумаем. Но, до этого, тебе нужна его защита. Я сделаю, все что в моих силах… всё, чтобы защитить тебя. — Его лицо мрачнеет, и глаза снова устремляются на дверь. — Я сделаю что угодно.
Я ничего не могу поделать с чувством облегчения, когда поняла, что под «что угодно» он подразумевает пребывание здесь со мной и Гейбом. Я знаю, как это тяжело для него.
Я смотрю в его измученные обсидиановые глаза и вижу там своё отражение, то, какой я была, когда мы были вместе, перед тем, как произошли ужасно неправильные события. На миг я вспоминаю, как это … отдавать всю себя лишь ему — разрушить все стены и впустить его в свое сердце. Вспоминаю, как всё разрушилось в один миг.