была хороша на темно-зеленом газоне перед своей белой виллой, оплетенной вьющимися растениями!
– Скоро приедут еще, – спокойно сказала она.
– А мы ничего не можем предпринять, ничего-ничего! – воскликнула Мими. – Даже не можем позвонить в полицию!
На дороге никто не показывался. Самолетов тоже не было видно.
Но вот вдали послышались веселые крики. Казалось, какие-то люди чему-то очень радуются.
Озадаченные и охваченные любопытством обитатели вилл сошли со своих газонов и встали на проезжей части. Соседка напротив сделала то же самое. Она стояла, сложив руки чуть ниже выпуклого бюста, и глядя на ее высокую прическу из светлых волос, Альберехт почувствовал, что ее не испугают даже самые ужасные катастрофы. Ее платье было без рукавов, и его лицо оказалось рядом с ее загорелым плечом. «Вот бы меня сейчас ранило пулей, – подумал он, – и я умер бы в ее объятиях! Такой конец был бы прекраснее, чем я заслужил». Но миг спустя ему уже расхотелось умирать от пули, потому что он сообразил: его подхватят руки не соседки, а Мими, и именно на ее груди ему придется испустить последний вздох.
Радостные крики приближались. Из-за поворота показался крашенный зеленой краской грузовик. В нем сидели нидерландские солдаты. Солдаты орали и прыгали. Двое из них крепко держали человека в серой форме, заломив ему руки за спину. Немец был с непокрытой головой и в очочках в стальной оправе. Китель спереди разорван, из шеи на голую грудь капала кровь. Серая жестяная коробка болталась на животе.
– Военнопленный! – кричал солдат, сидевший рядом с шофером. – Военнопленный! Ууу, немецкая гадина!
Проезжая мимо дома Эрика, шофер прибавил газу, и когда грузовик умчался, Альберехт увидел, что красавицу-соседку, которая до сих пор так мало говорила, зато так много на него смотрела, окутывает облачко голубой дымки.
– Ах, мальчишки, я так счастлива! – воскликнула Мими и обхватила Альберехта вместе с Эриком за шею. – Как замечательно! Как чудесно!
Голова Альберехта стукнулась о голову Эрика; непроизвольно отпрянув, он увидел только темно-зеленую траву на газоне.
– Вот увидите, все будет хорошо!
Мими продолжала обнимать их за шею, Эрик начал приплясывать, Альберехт приплясывал вместе с ним, а сам думал: «Я вот прыгаю, а ведь мне совсем не весело». Так они и пошли к дому, по траве, вновь освещенной солнцем, а уцепившаяся за них Мими почти висела между ними в воздухе. Альберехт чувствовал запах клейкого слоя лейкопластыря у нее на мизинце.
– Ах, мальчишки, – сказала Мими. – вот видите. Вот вам и немцы с их железной дисциплиной. А мы хоть и не любим играть в солдатики, но стоит нас разозлить, и мы искромсаем этих хвастунов на кусочки!