Но Альберехт ничего не спросил, проклиная себя за то, что три минуты назад не сделал вид, будто не замечает Алевейна, который, хоть его ни о чем не спрашивали, сам начал рассказывать.
– Я везу продукты знакомым Эрика, – сказал Алевейн, – евреям-иностранцам, которым запрещено выходить из дома. Полный бред, скажите? Они живут там в полной изоляции. Выйти из дома нельзя. Если бы не мы, они бы умерли с голода.
Альберехт прочистил горло и сказал:
– Если бы они вышли на улицу, их бы, возможно, приняли за немецких шпионов.
– Это для их же блага, я тоже так понял, – заметил Алевейн, – но все равно эта мера ставит невинных людей в тяжелейшее положение. Что делать людям, у которых вообще нет соседей, а ведь они, наверное, не одни такие.
– Но в данном случае, как мы видим, решение нашлось.
– А что если бы нас не было?
– Тогда они могли бы, например, куда-нибудь позвонить или сообщить о своих трудностях квартальному полицейскому.
– Думаю, что с полицией у них непростые отношения.
Альберехт вел свою маленькую машину уверенной рукой. Ехал ни слишком быстро, ни слишком медленно. Все происходило само собой, как в кошмарном сне, и его спокойствие можно объяснить только тем, что он перестал осознавать разницу между кошмарным сном и явью. Ему даже стало казаться, будто он наконец-то отчетливо понял, что никакой разницы вообще нет, а если какие-то отличия и существуют, то для него они уже лишились всякого смысла.
– Эти люди боятся полиции, потому что им есть что скрывать, – сказал Алевейн. – Не говорите об этом с Букбуком. Он все знает, но ему незачем знать, что я тоже знаю.
– Чтобы сохранить секрет, лучше всего оставить его при себе, – сказал Альберехт.
– Такой человек, как вы, не станет выдавать мой секрет, и я открою его вам не потому, что не умею держать язык за зубами, а потому что думаю, что, если вы будете все знать, это может оказаться полезным. Дело в том, что они прячут девочку, немецкую еврейку. Она бежала из Германии без документов и жила у них подпольно. Эрик об этом знал, но от всех остальных это, так сказать, скрывалось. Не помню, где и когда я услышал о ней в первый раз. В издательстве столько всякой трескотни… Так вот, позавчера девочка исчезла. Я сразу заметил, что девочки в доме нет, когда принес продукты. До этого я у них не бывал. Самого Лейковича я, пожалуй, однажды видел в издательстве, ну и все. А вчера его жена заговорила о девочке. Исчезла вечером девятого мая. Пошла опускать письмо и не вернулась. Они думают, что ее похитила Пятая колонна, но оттого что девочка жила у них нелегально, боятся сообщать в полицию. Они говорили об этом с Эриком, но тот вроде как дал такой совет: ради бога, никому ни слова. А я объясняю ее исчезновение намного проще. Девочку наверняка забрали в полицию в связи с угрозой войны. Она побоялась рассказать, откуда она и где живет, и сейчас ее так где-нибудь и держат.