– Унижать народ тем, что заставлять их глазеть в музеях на запатентованные произведения искусства, – сказала Мими, – постоянно тыкать людей носом во все то, чего они не умеют. Музеи существуют для этого. Так людские массы остаются бессловесными, а тирании только того и надо.
Время от времени Альберехт что-то отвечал, но внезапно Мими умолкла сама по себе. Они ехали по дороге на Хук-ван-Холланд. Солнце только что село. Небо выглядело так, как будто солнце закатилось за горизонт в двух местах: на западе, как обычно, и на юге, где находился Роттердам.
Почему у Эрика включились стоп-сигналы, и почему он вдруг выставил указатель поворота направо? Альберехту не оставалось ничего другого, как тоже затормозить и выставить указатель поворота. Он вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть, где они едут. У поворота на боковую дорогу, куда явно собирался свернуть Эрик, Альберехт увидел огненно-красный почтовый ящик на бетонном электрическом столбе. Напротив столба с ящиком на отдельном столбике красовался синий знак с белой стрелкой, указывающей вертикально вверх. Дорога с односторонним движением. Дорога, на которую можно заезжать только с этой стороны. Марельский проезд.
Я почувствовал, как задрожали руки Альберехта, сжимавшие руль, пока он делал поворот. Правое переднее колесо заехало на поросшую травой обочину.
– Что ты делаешь? – спросила Мими.
– Поворачиваю направо, как и Эрик, – выдавил из себя Альберехт.
Я опустился ему на плечо, у правого уха, так что оказался между ним и Мими.
– Сохраняй спокойствие, – внушал я ему, – не подавай виду что знаешь это место.
Они ехали на медленной скорости по выпуклой мостовой из коричневых кирпичей, между которыми рос мох.
– Что это Эрик задумал?
– Хочет проведать Лейковича, – сказала Мими. – Если у них много багажа, то удачно, что мы на двух машинах. Если они захотят с нами поехать.
– А где Лейкович живет?
– Уже близко. Берт, только представь себе, каково этим людям: обоим за шестьдесят, а они уже в четвертый раз вынуждены сломя голову срываться с насиженного места.
Машина Эрика, ехавшая очень медленно, прижималась как можно ближе к правой стороне, но все равно занимала больше половины дороги.
– Да, – сказал Альберехт голосом, который, казалось, едва пробивался наружу, из-за того что внутри Альберехта заклинило какую-то дверь, – я все время думал о Ренсе, но Лейковичу с женой уж точно надо отсюда сваливать.
Теперь Эрик совсем остановился, и Альберехт за ним. Правая дверца «дюзенберга» открылась, Герланд ступила на траву и пошла по узкой тропинке.
– Где же они живут? – спросил Альберехт. – Я не вижу ни одного дома.