– Но я не живу в этом будущем, Берт, я не живу в бесклассовом обществе. Мои вкусы сформировал капитализм.
– Ты человек милый, но непоследовательный. Ты только что говорила совсем другое.
– Вовсе нет. Сейчас я говорю о моем субъективном впечатлении, о моем личном отношении к синим картинам Ренсе. Но вовсе не утверждаю, что с объективной точки зрения он неправ. Вовсе не утверждаю. Но я человек сегодняшнего дня, а Ренсе, если действительно что-то собой представляет, – человек будущего. Я же не могу заставлять себя чувствовать не то, что чувствую? Это было бы неискренне!
– Но Ренсе от этого не легче ни на каплю. Для Ренсе все выглядит очень кисло.
Когда они подъехали к вилле, в комнатах уже был включен свет и фонарь над входной дверью тоже горел, освещая машину Эрика, сверкавшую хромированными деталями.
– Значит, Эрик уже взял ключи у Лины, – сказала Мими.
– Быстро же она его отпустила!
– Возможно, ее муж вернулся.
– Нет, этого не может быть. Он ведь в армии! Когда армия капитулирует, солдаты не расходятся просто так по домам. Их берут в плен.
– Ты так думаешь? Какой бред.
Альберехт посмотрел на дом Лины и увидел, что там тоже горит свет, но только в двух окнах, остальные окна темные. Он въехал в сад и поставил машину под сливу. Выключив мотор, почувствовал громкий шум в ушах и подумал: «Я бы хотел много дней подряд не садиться за руль».
Все в округе выглядело таким мирным и таким целым, как будто нет никакой войны. Даже пожара в Роттердаме отсюда, с земли, не было видно.
Эрик сидел на пуфе посередине гостиной. Играло радио.
– Бога ради, не надо радио, – сказала Мими и выключила звук.
Эрик уже снял пиджак и развязал галстук. Рядом с ним на полу стояла керамическая бутылка йеневера и налитая до половины рюмка.
Герланд, стоя на коленях у одного из книжных шкафов, водила пальцем по корешкам книг и время от времени снимала с полки то одну, то другую книгу, а затем бросала ее Эрику. Эрик раскладывал их вокруг себя невысокими стопками.
– Что ты собираешься делать? – спросил Альберехт.
– Хочу их сжечь, – сказал Эрик, – все-все сжечь. Если сюда заявятся фрицы, то мне совершенно неохота, чтобы меня немедленно замели из-за нескольких запрещенных книжонок.
– Откуда ты знаешь, какие книги запрещенные?
– Это понятно и ребенку. Вот смотри: Герман Раушнинг, «Разговоры с Гитлером». Самые острые моменты переводчик выпустил. Но все равно. Когда Адольф злится, он катается с пеной у рта по полу и кусает ковер. Вот еще. Томас Манн. Сейчас в Америке. Проклял Гитлера. Запрещен. А тут его брат – Генрих Манн. Написал книгу «Верноподданный». Читал? Нет? Рекомендую прочитать. Тогда бы ты понимал, какие свиньи задают тон в Германии. Причем он написал это задолго до того, как Гитлер пришел к власти. Если не боишься, можешь взять. При условии, что ты мне ее не вернешь.