– Хорошо, мой юный друг, хорошо! – сказал Эрик и отдал ему связку ключей.
– Спасибо, Букбук, до скорой встречи!
Алевейн вприпрыжку удалился из гостиной в направлении винного погреба.
– По-моему, далеко не факт, что немцы с ходу прикончат весь алкоголь, а потом разнесут все вокруг, – сказала Лина. – Я слышала, что это французские войска так ведут себя в Зеландии.
– Да, конечно, а фрицы увезут все бутылки на грузовике, а потом предложат купить их обратно за бешеные деньги.
– Совсем как евреи, – сказал Эрик заплетающимся языком. – Мими развивает теорию, что на самом деле не немцы испортились из-за соседства с евреями, как уверяет Гитлер, а некоторые евреи испортились по образцу немцев.
– Так и есть, – сказала Мими, – я правда так считаю. Когда я встречаю несимпатичного еврея, то всегда говорю себе, что дело в его происхождении из Германии.
Герланд тоже решила внести вклад в рассуждения о психологических особенностях разных народов:
– Очень может быть! Ведь сразу видно, что португальские евреи совсем другие, чем немецкие.
– Данный вопрос следует исследовать подробнее, – сказал Эрик. – Хуже то, что я испытываю жажду, которая становится все сильнее и сильнее. К счастью, не весь алкоголь хранится в погребе.
Он с трудом встал на ноги и подошел к шкафчику, в котором стояли рюмки и всевозможные бутылки.
– Лина, чего тебе налить?
Горящие книги! Время от времени дуновение ночного ветра приносило в комнату запах дыма.
– Гейне, Томас Манн или антигитлеровский памфлет за три цента, – говорил Эрик с грустным-грустным лицом, – это называется: пахнет жареным. Ну и вонища!
– Эрик как книгоиздатель знает, что, чем и когда пахнет, – произнесла Мими и сделала большой глоток «виски сауэр» – коктейля, который она сама себе приготовила.
– Прости, дорогая, но когда воняют горящие книги, то претензии к производителям бумаги, а не ко мне.
– Глупая шутка в вечерний час, – заметила Лина.
– Ах, Эрик, тебе лишь бы шутить, – сказала Мими. – А вот мне не до шуток. Я люблю книги. Не только читать, но и держать в руках, и смотреть на них, когда они стоят в шкафу. А ты их не любишь. Ты любишь только денежки, которые они тебе приносят.
– А вот Алевейн, как только напишет рецензию на книгу, сразу относит ее к букинисту, – сказала Трюди. – Думаю, от него, от поэта, вы такого не ожидали!
– Я варвар, – торжественно произнес Эрик и допил рюмку до дна. – Признаюсь, не лукавя, что я варвар. Но книгоиздание – это всегда лотерея, так что какая разница.
В таком вот духе протекала беседа этих служителей безбожной словесности, чьи бастионы пали, а сами они мнили, что никто за ними не наблюдает.