Вскоре водитель свернул с Кутузовского проспекта и въехал на подземную парковку под зданием ночного клуба «Облака».
— А вы все американцев собираетесь истреблять, — продолжил Мишель и саркастически улыбнулся. — Только ведь на самом деле ничего этого не будет. На хрена им сюда лезть? Промышленные центры будут уничтожены ядерными ударами. Не останется никакой России — так, территория с болотами и лесами. Тайга!
— Не американцы, так их союзники полезут — поляки там всякие, венгры или немцы. Им-то всегда тут что-то надо было, — возразил Жека. — Они Россию с детства ненавидят.
— А за что ее любить? — осведомился Мишель. — Она сама всегда к ним лезла и вмешивалась…
— Куда это мы лезли? — вскинулся Жека. — Мы только оборонялись.
— А Венгрия, Польша, Чехословакия, Прибалтика?
— Это зона наших геополитических интересов, — отчеканил Жека.
— Отмазки это и имперские амбиции, — упорствовал Мишель.
— А как ты отмажешь американцев в Ираке, Афгане, Ливии или Сирии? — спросил Жека.
— Да, это аргумент! — Мишель усмехнулся. — В стиле «зато у них негров линчуют». Они там свергали диктаторов, всякие террористические режимы и насаждали демократию.
— И как, получилось? — поинтересовался Жека.
— Пока не везде, — произнес Мишель, на некоторое время задумался и продолжил: — Как тебе объяснить? Был, а может, и есть до сих пор в Штатах такой то ли философ, то ли провидец по имени Френсис Фукуяма. Так вот он еще в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, когда СССР жил и здравствовал, написал статью, которая называлась «Конец истории?», опубликовал ее в каком-то захудалом журнальчике, а на следующее утро проснулся всемирно знаменитым. Смысл его рассуждений состоял в том, что коммунизм в этом мире больше на хрен никому не нужен. Никто его строить не желает, включая самих коммунистов. Поэтому во всех странах мира обязательно победит демократия, примерно такая, как в Америке. Тогда наступит конец истории, в том смысле, что не будет больше ни войн, ни военных переворотов, ни борьбы идеологий. В общем, как он полагал, довольно скучное время. Все к тому и идет. Но не сразу, конечно. Пол, скажи…
— Брэк! Про политику, это без меня, — весело рявкнул Пол и сунул Жеке початую бутылку виски. — Все, тебе уже можно. Здесь полиции нет.
Жека зарулил на стояночное место, выключил двигатель, жадно схватил бутылку и присосался к горлышку.
— Ох, и нажрусь я сегодня, — мечтательно сказал Мишель, открывая дверцу.
— Только не как в прошлый раз, — оторвавшись от бутылки, заявил Жека. — Я тебя и двух этих баб тащить заманался.