Куда он успел сбежать так быстро? Мне показалось, что я увидела чуть в стороне черную дымку, которая мгновенно растворилась в воздухе.
А еще этот Ниардо… Как-то странно он себя вел. Словно пытался соблазнить. И это при живом-то муже, для которого так важна моя невинность.
— Буду рад служить вам, госпожа, — произнес молодой мужчина, пододвигаясь все ближе.
И это несмотря на проклятие, которое никуда не делось и действовало на него, вызывая неконтролируемое отвращение.
Сумасшедший? Или преследующий какую-то свою непонятную цель островитянин?
Проверка на верность? Какая-то она странная и глупая.
— Спасибо, — буркнула в ответ и отступила на два шага назад. — А где мой супруг?
— У него срочные дела. Но вы можете не переживать. Я буду с вами.
И почему в его словах мне послышался фривольный подтекст?
О чем вообще думал супруг? Крайне глупо оставлять молодую жену один на один с таким красивым мужчиной, который весьма недвусмысленно на нее смотрит.
Что, в конце концов, здесь происходит? И почему у него такой вид, будто так и надо?
— Вы не переживайте, госпожа. Мы знаем, кто вы, — вдруг сообщил Вит.
Но я тоже не дурочка, поэтому поинтересовалась в ответ:
— И кто же я?
— Наследница, — прозвучал едва слышный ответ.
— Осторожнее, господин Ниардо, десять лет назад подобные речи стоили жизни пятнадцати главам видных семей Империи. А шестнадцатую семью вообще ликвидировали, — отозвалась я едва слышно.
— Но вы живы.
— И у этого есть причина. А вот ваши речи на территории дворца, где каждый может нас услышать и доложить императору, крайне безрассудны. Неужели не боитесь гнева монарха?
— Он никогда не решится на такое. Мы дипломатическая миссия с Каросса. Наши жизни неприкосновенны.
Надо же, сколько пафоса и апломба. И полное отсутствие здравого смысла, способности оценить сложившуюся ситуацию.
— Неприкосновенна лишь жизнь императора и его семьи, — произнесла я, входя внутрь здания. И пусть меня никто не приглашал, теперь я вроде стала женой посла, значит, можно. А во дворе нас могли подслушать, да и здесь тоже, но разговаривать о таком на улице, у всех на виду, просто безумие. — Все остальное — тлен и расходный материал.
Внутри было прохладно. Высокие потолки, белые стены и пол, плетеная мебель (никогда такой не видела), множество ярких пестрых подушек, высокие расписные вазы, полные сухоцветов, на одной из стен — разноцветная мозаика с изображением океана и морского чудовища, которое своими огромными щупальцами пыталось утянуть на дно океана корабль.
У этой мозаики я застыла, изучая леденящую душу картину.