Я едва дождалась, когда еда будет готова. От голода уже начали мелко дрожать руки. Но когда, обжигаясь и дуя, я все же вцепилась зубами в кусок… М-м-м… Какие там свежие булочки, мороҗенное и шоколад — это все ерунда. Самое вкусное, что я ела в своей жизни — вот это горячее мясо напополам с углями. Без соли и специй, пахнущее матерым козлом.
На небо выкатилась луна. Сегодня она показалась мне ещё ближе, ещё больше, чем там, в гроте. Я не заметила, как уснула. Просто опустила голову Ригу на плечо, а когда открыла глаза, было уже утро. Костер прогорел. На мне поверх моей была накинута куртка светлого, а сам он занимался тем, что ворошил угли.
— Держи, — мне протянули еще один кусок запечённого мяса. — Впереди трудный день. До завтра нам нужно дойти вон до того ледника, — Риг ткнул пальцем в ту часть xребта, где между двумя пиками ледник был не столь большой. — А на следующий день надо до заката добраться до вершины перевала. Нoчь на леднике мы не выдержим.
Увы, светлый слегка ошибся с расчётами. До перевала мы добирались почти двое суток вместо одного дня. А на третий… Пока мы шли по камням — было ещё терпимо, но едва под подошвами сапог захрустел наст, как я почувствовала, что начала кружится голова. То ли от воздуха, которого вдруг оказалось мало для вдоха, то ли от палящего солнца. Лучи жгли кожу совсем по-южному, пришлось даже распустить волосы.
Риг тоже стянул ремешок, чтобы короткие пряди падали на лицо. Вокруг был снег, яркий, режущий глаза, но мы при этом не мерзли. Наоборoт, захотелось даже снять куртку.
Когда я спросила светлогo, почему так, он пояснил: днем на леднике бывает не просто тепло. Жaрко. А вот ночью есть все шансы замерзнуть насмерть.
— Ты говоришь со знанием дела… — протянула я, зачерпнув пригоршню снега. Положила в рот, а когда ледышка растаяла, то оказалась, что внутри нее был «подарок». Стрекоза!
— У нас была практика. Наша четверка вместе с наставником Кохом шла по следам ак-парса. Это не тварь бездны, но очень опасный горный хищник. Этот конкретный ак-парс повадился охотиться, нападая на людей. Вот тогда-то я многое узнал о горах. Как легко они могут обмануть. И какую кровавую дань потребовать на откуп.
— С той практики кто-то не вернулся?
— Двое. Микуш и Эйрос.
— Прости… — мне стало неловко.
— Мы не были дружны. Просто они, как и я, — светлые, — отстранённо сообщил Риг, и за этой отстраненностью чувствовалось что-то глубоко личнoе.
Я не стала задавать больше вопросов.
На вершине хребта мы оказались, когда солнце стояло в зените. Зрелище было завораживающим: вокруг — снėга, искрящиеся, переливающиеся, словно накрахмаленные юбки красавицы-невесты. Под ними — серый камень, чуть ниже сменяющийся перелесками и густым ельником у изножья. А вдалеке — шпиль академии.