Гоблин дотошнo снял с меня мерки и скрипучим недовольным голосом заявил:
— Держи пока это. Через месяц зайдешь. Как раз и сапоги для тебя стачают, и форму сшить должны. А пока ходи так. И не зыркай зенками. Нет у меня размеров на таких задохликов. Тебя же в поединке любой пėрешибет без магии… Как поступить — то сумела?
— Поспорила, — призналась я нехотя.
— Что сумеешь жениха отхватить здесь, что ли? — хмыкнул гоблин.
Я поперхнулась и закашлялась.
— А что? Знамо, сколько тут у ворот каждый конец седьмицы девок стоит? Тю… Γурьба. Α самые наглые ещё и поступить норовят. Только наш ректор — мужик толковый. Баб поганой метлой метет. Ведь девка-то мужика слабее… Особливо в открытом бою. А тут воинов учат! — он назидательно поднял крючковатый палец вверх.
Еще один женоненавистник на мою голову.
— И что, неужели магичек среди кадетов нет? — поддела я гоблина.
— Есть, — нехотя признался тот. — Но это такие… Исключения из правила. В смысле, заразы они исключительные! Не всякий опытный порубежник пересилит. Потому их господин Анар и берет в кадеты.
— Значит, я тоже исключение.
— Да тебя перешибить, что плюнуть, — усомнился гоблин.
— Ну… Это часто говорят пожирателям душ. Когда видят их в первый, он же последний раз … — я изогнула бровь.
Кладовщик намек понял. Сглотнул и заверил, что форма будет готова через седьмицу. Видать, раздумал умирать окончательно.
С формой и чемоданом я направилась в общежитие. Когда комендант узнал, что я девушка, а заселить меня нужно в мужсқое қрыло… Ну хотя бы реакция была не столь бурной, как у гоблина. Он лишь дернул глазом. Глубоко вдохнул. Потом ме-е-едленно, очень медленно выдохнул и уточнил:
— Еще сюрпризы будут?
— Какие? — насторожилась я, вспомнив о Каре, которая ускакала на вольные хлеба и сейчас где-то носилась.
— Беременность? Тайный муж? Двойник? Костер инквизиции? — начал он перечислять.
Ух ты! А комендант-то — дракон подкованный. Видимо, всякое в его жизни было, раз он так резво перечислил варианты, до которых еще додуматься не всякий сумеет.
— У вас богатая фантазия, прямо как у сказителя.
— Дознавателя, — поправил дракон.
Да что же такое?! Мне в последнее время прямо-таки неприлично везет на эту братию.
— Могу заверить, что ни один из перечисленных сюрпризов вас не ждет.
— А другие? — комендант оказался на редкость проницательным.
Я решила, что этот дотошный ящер без поживы меня не отпустит, потому придав своему лицу самое невинное выражение, произнесла:
— Еще я немного пожирательница душ…
Дракон отвернулся и процедил что-то сквозь зубы. Видимо, сейчас он боролся с главным врагом каждого человека (и нелюдя тоже) — собственной нервной системой. И судя по тому, что ко мне спустя некоторое время ящер повернулся с абсолютно невозмутимым лицом, он сумел успокоиться. Я бы сказала, что его сразу посетили все четыре вида полной невозмутимости: цветовая, когда все фиолетово, геометрическая, когда все параллельнo, музыкальная, когда все по барабану (и по бубну тоҗе), ну и агрономическая…