— Да ладно!
— Я и сам не верил, пока Яша не доказал. Это страшные люди. Напасть они могут в любой момент. Я не имею права рисковать тобой.
— А если я не боюсь?
— Я боюсь. За тебя.
— А могут напасть?
— Еще как могут!
— Ты даже не представляешь, как это возбуждает! — Взгляд Даши затуманился.
— Меня — нет!
— А меня — да! — Она толкнула его в грудь, как это делают стриптизерши, вступая в приват-игру.
Если Даша хотела настроить Глеба на свою волну, то ей это удалось. Он отступил, и она, что называется, вырвалась на оперативный простор. Опьянение было недолгим, но похмелье оказалось жестким.
— Дядя знает, что у нас роман, — сказала Даша.
В дом они переместились после бурной прелюдии, приземлились в гостевой спальне. Здесь работала сплит-система, стояла мягкая, приятная прохлада. Даша лежала без ничего и не испытывала ни малейшего желания укрыться.
— И что?
— Я сказала, что между нами все серьезно.
— Ну, не все. Есть вещи, до которых мы не дошли. Всю «Кама Сутру» за два дня не осилишь.
— У нас для этого есть целая жизнь.
— Твой дядя предлагает мне свою жизнь?
— Нет, мои руку и сердце.
— Кому?
— Тебе.
— Дядя?
— Ты же понимаешь, что это я в шутку, — сказала Даша и нервно улыбнулась.
— Руку и сердце я должен просить.
— Проси.
— Тоже в шутку?
— А чем я тебе не нравлюсь? — Даша поднялась с постели, приняла призывную позу.
— Ты мне всем нравишься. Но я женат.
Даша нахмурилась, но с пути не свернула.
— Разведешься! — заявила она.
— Не могу. Я люблю свою жену.
— А как же я?
— С тобой чуть посложней. Я люблю любить тебя. — Глеб и сам вряд ли понял, что сказал, но Даша ничуть не удивилась, услышав эту весьма замысловатую формулировку.
— А жена об этом знает? — спросила Даша и посмотрела на безымянный палец его правой руки.
А там только печатка с рубином. Но ведь обручальное кольцо не вживляется в кожу, его можно снимать.
— Нет.
— А может, и жены у тебя нет? Покажи паспорт!
— Пошли.
Нижняя часть купальника нашлась возле бассейна, верхняя — на дорожке, ведущей к нему. Но Глеб не позволил Даше одеться, так и подвел ее к калитке голышом. Только тогда она поняла, что он не собирается показывать ей паспорт. Но было уже поздно.
Глеб вывел ее за калитку и заявил:
— Больше не приходи!
— Ну ты и сволочь!
— Возможно, — сказал он и щелкнул замком.
Лучше быть холостой сволочью, чем женатым дураком.
Вода за бортом плещет, булькает, чайки над головой носятся, кричат. Солнце жаркое, в единственной каюте душно, как в сауне. Вентиляторы не справляются. Зато на палубе вроде ничего, ветерок, тень от паруса. День уже на исходе.
Ларион сидел в кресле и смотрел в бинокль.