Он снова нажал на кнопку, ворота остановились, поползли в обратном направлении.
Глеб открыл дверцу машину, взял Олесю за руку.
— Гражданка, вы не пристегнуты! — с наигранной строгостью сказал он.
— Я собиралась.
— Придется вас оштрафовать.
— Натурой возьмете?
Она приняла его игру, вышла из машины. За воротами скрипнули тормоза, но Глеб уже был не в состоянии обращать внимания на такие мелочи. Он подхватил Олесю на руки, занес в дом. Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Ларион натянул шапочку до подбородка и увидел, что ворота закрылись.
— Твою мать!
Он уже получил стартовое ускорение, рвался в бой. Может, нужно было продолжить движение к цели? Выскочить из машины, перемахнуть через ворота?
Но вдруг хозяин дома привел их в действие случайно. Может, он был в доме, а во дворе никого? Дверь закрыта, на окнах решетки. Только эта мысль и остановила Лариона.
— Давай на исходную!
Был и другой способ проникнуть во двор дома. Крыш позаботился о запасном выходе, прорыл тоннель с одного двора в другой, между дренажными колодцами. Только вот воспользоваться им сейчас не удастся. Грунтовые воды продавили гидроизоляцию и затопили шахту на второй год ее существования, а водолазного костюма у Лариона не было. Так что придется возвращаться к старому плану.
Море не на шутку разбушевалось. Шум волн перескакивал через забор, проникал сквозь толстые стены и создавал тревожное настроение.
— Может, я все-таки поеду? — спросила Олеся.
— Давай, — ответил Глеб, продолжая удерживать ее в своих объятиях.
Они не успели добраться до супружеской спальни, приземлились в гостевой, содрали покрывало и рухнули на нее. Но шторм у них уже закончился. Теперь они находились в тихой гавани. А штиль расслабляет, убаюкивает.
— Пусти! — заявила она.
— Позвони Марине, скажи, что тебя волной смыло.
— Очень смешно.
— А я тебя спас и растер спиртом. Или лучше гусиным жиром?
— Лучше спирт. Но внутрь.
— Тем более.
— Ладно, уговорил, едем вместе. Но у меня дома мы будем спать в разных спальнях. — Олеся стала подниматься, но ее хватило только на то, чтобы сесть на кровать.
— Ночью всякое может случиться, — сказал Глеб и усмехнулся.
— Или здесь останемся? — Она легла на спину, раскинула руки.
Глебу и самому никуда не хотелось ехать. Он знал, что будет только рад, если Олеся останется у него.
Ларион отмотал срок, вернулся к разбитому корыту, взялся за старое. Нет бы насесть на бизнесменов, с которых снимал Крыш, он наехал на своих бывших дружков, обвинил их в предательстве. Сначала Гаджиев, затем Хворост. Одного Ларион грохнул, на другом наварился.