Пауза. Закуриваю. Слева, за панельными пятиэтажками, видны низкие крыши гаражей, рубероид щетинится жестью труб. Справа громыхает товарный состав, цистерны, хопперы и платформы, теряется за деревьями. Приближаюсь к кладбищу. За невысоким забором поднимаются каменные кресты. Воспроизведение.
«(Девочка) Проходим мимо кладбища, кучи песка, лужи… Вчера был дождь. (Мальчик) В заборе не хватает… э-э… части забора. Тут есть какая-то табличка… (Девочка) Дай прочитаю! Кладбище. Поселок Мохабин. По вопросам захоронения и благоустройства кладбища обращаться в КУМПП… телефон… адрес… Много могил, забор, страшновато, конечно. А мы идем за той же бабушкой, она странная…»
На запись я наткнулся в Сети, в одном из пабликов страшных историй. Голоса девочки и мальчика, которые гуляют по поселку и рассказывают обо всем, что видят. Я сразу понял, что речь о Мохабине, еще до того как девочка прочитала табличку на воротах мохабинского кладбища. Вот и она — подхожу, читаю (По вопросам захоронения…), иду дальше. Следую за голосами.
«(Мальчик) Церковь. Там много крестов всяких. За забором могилы… Есть магазинчик небольшой, там свечи продают. Сама церковь синяя. Там посвящают пироги и яйца. (Девочка) Святят, а не посвящают. На церкви висят колонки, когда в церкви поют, слышно на улице. Есть небольшая стоянка, но сегодня много машин, и все не вмещаются. Вплотную стоят частные дома».
Звонит телефон.
— Да?
— Не загулялся? — спрашивает супруга. — Пять лет с родителями не знакомил, а потом бросил с мамой на кухне.
Майя выделяет «на кухне», словно я оставил ее в жерле вулкана.
— Замучила вопросами?
— Все нормально. Ульяна спрашивала, когда папа придет.
— Что она делает?
— С дедом в шахматы играет.
— Как рука?
— Перевязку сделали. — Майя берет паузу: все еще злится, обвиняет? — Не забыл, что после обеда святить пойдем?
— Не забыл. Уже возвращаюсь.
— Ностальгия?
— Да так…
Я не был в Мохабине… сколько — пять? шесть лет? Казалось, больше. После школы (желто-красных мишеней тогда не было, или я их забыл) уехал поступать в институт, да и осел в городе. От Мохабина все кажется далеким, даже если отъехать на километр-другой. К родителям наведывался редко, они не имели привычки часто звонить, не упрекали, не настаивали — день цеплялся за день, год за год… Ведь так было? Все собирался после свадьбы, после рождения Ули, а приехал только сейчас. После того… как скачал в Сети запись?
Я отмахиваюсь от этой мысли. До церкви рукой подать, но я разворачиваюсь в сторону дома. Нажимаю «плей».
«(Девочка) У нас в классе есть мальчик по фамилии Глебик, и он рассказывал, что, когда строили колокольню, на стенах строители писали свои фамилии. И там есть фамилия Глебик. Получается, колокольню строил его прадедушка или прапрадедушка. Еще есть маленькая церковная школа, дети ходят в нее каждое утро в воскресенье. Когда заходишь в церковь, там есть две двери — направо и налево. Направо крестят детей, там крестили Стасика. (Мальчик) Меня!.. На дороге лежат огрызки яблок, чипсы, стекло. Какая-то ветка торчит. Куча великов, машин. Идет дядька с корзинкой. (Девочка) Переходим дорогу, идем по тропинке. Огромная очередь в иконную лавку. Мы сами придем в церковь после обеда, будем святить яйца…»