Я полюбовалась своими ногами, обутыми в модные туфли. Эти остроносые туфли с тонкими каблуками купила мама по случаю моего окончания университета. Должна признаться, что туфли для женщин значат очень много. Я это вынуждена признать, несмотря на то что ненавижу финтифлюшек. Но так же ненавижу и их антиподов — «синих чулок». Лучше всего золотая середина…
В это время вдруг послышался мужской голос и тяжелые шаги на крыльце. Моя хозяйка, кряхтя, поднялась с постели и открыла дверь. В ее комнату кто-то вошел и с громким стуком поставил на стол тяжелый предмет.
Голос мужчины показался знакомым. Гость говорил негромко. Хозяйка отвечала ему хрипловато. Она, судя по тону, была довольна, двигала стулом, звенела тарелками.
Немного спустя ко мне постучали.
— Наташа, Наташа, — звала меня хозяйка.
Я открыла дверь. Старуха объяснила, что пришел директор. И очень просила выйти. Нельзя, чтобы гость скучал… Так говорила старуха.
Я колебалась. Я устала, находилась по горным тропам… Попыталась отговориться.
— Пожалуйста, на полчасика! — крикнул директор из-за перегородки.
— Я, Кирилл Тамшугович…
— Очень вас прошу…
— Мы ждали вас у Смыров.
— Надеюсь, вы не скучали?
— Думаю, что нет.
— Отлично. Жду вас.
Старуха усиленно манила меня знаками, и я сдалась. Привела себя в порядок, переоделась в черное платье. И туфли надела новые. (Были у меня в запасе такие чудесные замшевые туфли.)
Директор на этот раз был хорошо выбрит, одет в серый костюм и белоснежную сорочку. Ярко-красный галстук подчеркивал бледность его лица, на котором сияла добрая улыбка. И ни следа не осталось от злости, неприветливости или раздражительности. В больших зрачках отражалась яркая лампа, и казалось, это они источали свет. Меня подмывало спросить его: не вернулась ли к нему жена? К счастью, я удержалась.
— Вы чем-то смущены? — спросил он.
— Я?
— Впрочем, скорее удивлены. Что, неправда?
Хозяйка пододвинула ко мне стул. Засеменила к маленькому темному шкафу, заторопилась на кухню.
— Что же вы не садитесь? Прошу извинить меня за поздний визит.
Глаза у директора нынче были совсем добрые, даже виноватые.
— Ради бога, — ответила я. — Я тоже рада поговорить. Не привыкла ложиться рано. А что делать, не придумаю. Нет света. Это — колоссальное неудобство.
— А лампа есть?
— Есть, но она маленькая и больше коптит, чем светит.
— Шальная мысль, не правда ли, явиться к вам на ночь глядя и даже прихватить коньяк? Но мне очень захотелось. Ну, просто не мог удержаться… Мне необходимо поболтать. Нужна живая душа. Вот и пришел. А теперь жалуйтесь на вашу горькую долю.