Наутро покупатели узрели следующую картину: за прилавком стоял Роман и важно покручивал ус. На вопросы отвечал не сразу, а выждав добрую минуту. Поворачивался значительно медленнее, чем прежде, и ряду лиц отказывал в товарах.
— Не слышишь? — ворчал он. — Нету! Езжай в Гудауту, там все есть!
Жалобщики почесывали затылки: да, крепкий орешек этот Роман, не стоило с ним связываться. К Роману благоволит председатель сельсовета, какой-то товарищ из райисполкома горой стоит за Романа. Все это следовало заранее предвидеть… И только, как говорится, отдельные лица продолжали питать надежду на то, что Роман рано или поздно будет убран.
А меня встретил восторженно.
— Милая, — промурлыкал Роман, — для вас найдется любой товар. Не угодно ли? Импортные кастрюли.
— Нет, нет, незачем…
— Понимаю, красавица. На днях получаю импортные шерстяные кофточки. Разрешите оставить для вас…
Он осмотрел меня, как профессиональный портной.
— Ну что ж…
— Вам, дорогая, нужен сорок восьмой размер в талии, а повыше — пятидесятый. Отличный размер! Надо подобрать.
Мне кофточка нужна была до зарезу, и я не обращала никакого внимания на дурацкие шуточки Романа.
Я сказала ему, что зайду через денек-два, и заторопилась к себе домой. Не шла, а летела, словно чувствовала, что меня ждет мамино письмо.
Да, меня ждало письмо!
Я не сентиментальна и все же на радостях расцеловала его. Нет, нам только кажется, что нас, взрослых, уже не соединяет больше жизнетворная пуповина с матерью! Я весь вечер читала и перечитывала письмо. Длинное, хорошее, теплое мамино письмо… И чего только не было в нем! Все сведения о моих друзьях, все, что касается соседей.
В конце письма две папиных строчки… Милые, хорошие строчки! Сдержанные. Мужские…
В эту ночь спала блаженнейшим сном праведника.
К моей старушке приехал сын. Она молится на него. Считает его большим человеком, совершенно не представляя себе, где и кем он работает. «Большой человек», — и этого для нее достаточно.
Сын оказался симпатичным человеком лет тридцати пяти. Он сказал, что работает инженером на Сухумской гидроэлектростанции.
— Сладкий, как сахар, — с умилением говорит старуха о своем сыне.
Во всяком случае, могу засвидетельствовать, что он крайне внимателен к ней. Периодически присылает через своих знакомых посылки и деньги. Она часто показывала мне его фотографии. На одних он изображен солдатом, на других — в гражданском костюме…
Сын приехал поздно ночью, а утром постучался ко мне.
— Можно вас пригласить на завтрак? — спросил он.
Худой, высокий, с лицом мексиканца: черные волосы с боковым пробором, усики, и смуглое лицо, и костюм по последней моде. Инженер чуточку картавил, и это даже шло ему.