— Все равно не понимаю, зачем они спят, — упорствовал младший брат. — Если бы они не тратили каждую ночь на эту псевдосмерть, то могли бы потратить время на реальное путешествие. Разве не так?
Дункан попытался объяснить по-другому:
— Пойми, Морган, когда люди спят, даже самые невероятные и самые несбыточные мечты могут становиться для них реальностью. Слабый становится сильным, больной — здоровым, бедный — богатым, трус — храбрецом. К тому же даже плаванье на корабле занимает очень много времени. Не всякий человек согласится бросить семью на столь долгий срок. Человеческий век очень короток. Для многих чудес этого мира их жизни не хватит. А сон позволяет посмотреть хотя бы краем глаза.
— Я не очень в это верю, — покачал головой Морган после некоторого раздумья. — И просто не понимаю природу сна. Люди не умирают, но и не живут, никуда не двигаются, но путешествуют. Ничего чуднее в своей жизни не слышал. У меня другая теория.
Дункан заинтересованно подался вперед. Морган о чем-то раздумывал? Это что-то новенькое. Кажется, младшенький взрослеет не только телом, но и мозгами.
Но когда Морган заговорил, Дункан понял, что поторопился с выводами.
— Наверное, его придумали такие же несчастные, как и я, чтобы почаще сбегать от всевозможных знакомств с потенциальными будущими невестами, — убежденно сказал Морган, и Дункан едва в голос не взвыл, так часто ему приходилось слышать эти стенания по поводу того, что младшенький не хочет жениться и какой он несчастный. — А тот факт, что после свадьбы люди продолжают каждую ночь засыпать и не просыпаются до утра, путешествуя по каким-то неизведанным мирам, только сильнее убеждает меня в том, что хорошее дело браком не назовут.
Дункан залпом допил свой грог и встал, подняв руки, как бы давая понять, что сдается. Еще одну беседу с братом о свадьбе и поисках пары не выдержат даже его тренированные и закаленные дипломатическими переговорами с варгами нервы.
Иногда Морган вел себя хуже барышни на выданье. И капризничал, как ребенок, отказываясь понимать тот факт, что родители озаботились поисками пары для него уже сейчас не потому, что хотят поскорее сбагрить сына в чьи-нибудь руки или сделать его существование невыносимым. Они просто не хотят, чтобы Морган повторил судьбу Дункана. Ему уже двести шестьдесят лет, а его пара так и не нашлась. И слушать стенания младшего для него вдвойне тяжелее.
Дункан отдал бы все на свете, лишь бы иметь рядом родную душу, детишек, ради которых стоило бы жить и развивать Кестекер. Он готов был душу продать за то счастье, от которого, как от назойливой мухи, отмахивался Морган. Но чем дольше Дункан жил, тем сильнее сомневался в том, что у него тоже есть пара.