– Ну а вообще-то, как тут у вас, тихо? – спросил Илья. – Евстигней не объявлялся?
– Целый уж год как не появляется, – махнул рукой Ломов-старший. – Бают, уехал он в какой-то староверческий скит в Сибири, за Урал. А хата его стоит, и дверь не на замке. Значит, вернется.
– Неужели к нему никто не наведывался за это время?
– Почему не наведывался? Заходили какие-то люди днем, давно, зимой еще, Ленка их видела, а что делали – неведомо. Я на всякий случай потом проверил – все вроде на месте, ничего не взято. Да и что у старого брать? Иконы разве что, дак их у него и не было. А сундуки целехоньки стоят.
Федор задумался, вспомнил какое-то событие.
– С месяц назад, в конце мая, тоже кто-то заходил к деду в хату, почитай, ночью. Я как раз из центра возвращался, услышал голоса, потом дверь стукнула. Обрадовался, думал, старик вернулся, покликал – тишина в ответ. И свет не зажегся в хате. Может, никого и не было, послышалось все. А ты по делу к нам или так, проездом?
– Да как тебе сказать…
– А так и говори. Подсоблю чем, если надо. А жена у тебя славная, красавица, аж светится вся. Где добыл такую?
– На болоте нашел, – улыбнулся Илья, почти не кривя душой. – У тебя Елена тоже красавица, каких свет не видывал. Дай бог всякому!
– Всякому не надо, – ухмыльнулся в свою очередь дядька, – только умному, доброму да сильному, такому, как я. Так что там у тебя за проблема? Говори смелее, чай, не чужие вы мне.
– Проблема одна, забот две, – помедлив, сказал Илья. – Мне в доме Евстигнея побывать надобно, поискать одну вещь. А потом на Стрекавин Нос сходить. Но это позже, через неделю-две, когда я подготовлюсь получше. Сегодня мне важнее изба деда.
– Что ж тут страшного, едрена корень? – удивился Ломов. – Давай вместе сходим.
– Нет, мне одному надо. Извини.
Федор наморщил лоб, хотел что-то сказать, и в это время со стола сам собой упал на пол веранды стакан. Звякнуло, полетели осколки. Федор вытаращил глаза, непонимающе глянул на то, что осталось от стакана, перевел взгляд на Илью:
– Ты видел?!
Пашин усмехнулся.
– Это нечто вроде предупреждения. Кто-то очень сердит на меня и не хочет моего присутствия в деревне.
– Опять колдовство?
– Судьба, наверное, у меня такая – со злым колдовством сражаться. Снова один супостат зашевелился, приходится вот готовиться к встрече.
– Не Морок ли?
Илья с интересом посмотрел на могучего телом родственника, потом вспомнил, что Федор присутствовал при разговоре о Мороке год назад и помнит об этом.
– Он самый, Федор Петрович. Окопался он тут у вас, недалеко от Стрекавиного Носа, людишек под себя подмял, заморочил, боятся его и служат за разные посулы да сребреники.